Тайная одержимость - стр. 40
Но Нелли все равно закрыла глаза и позволила себе отдаться необъяснимым ощущениям, к которым продолжал взывать незнакомец. Перед смертью можно дерзнуть и позволить себе даже такое.
Он действительно ее ласкал: гладил лицо, прошелся по шее. Затем очень мягко привлек к себе, едва заметно выдохнул – Нелли услышала. Она уже не стремилась ничего понимать, единственное, чего ей хотелось, чтобы приятные, волнующие прикосновения не прекращались.
Незнакомец взял ее лицо в ладони. Даже с закрытыми глазами она ощутила на себе его пристальный, убедительный взгляд. И глаза распахнулись сами: она не желала, но они открылись.
Он и вправду смотрел на нее, сосредоточенно и очень серьезно.
– Я постараюсь сделать все мягче, – в полголоса проговорил незнакомец.
Значит, умирать Нелли будет мягко. И странно ли – смерть не пугала. В таком расслабленном состоянии находилась Нелли.
Незнакомец продолжал впиваться взглядом, и, захоти вдруг от него оторваться, Нелли не смогла бы этого сделать. А она не хотела. Совсем не хотела, словно разум подчинило что-то. Что-то мощное. Что-то живое. Которое подобно запрещенному дурману обволакивало мысли Нелли, с единственной разницей – Нелли сознавала что происходит. Потому уловила тот самый момент, когда его глаза загорелись снова. Но не резко, а постепенно…
…алое нечто, подобно ртути, расползалось по радужке глаз, то покрывая радужку полностью, то «отступая», на местах «кучкуясь», тем самым открывая зеленые участки.
А затем в окружающем воздухе появились буквы: невесомые, словно бы призрачные, большие, средние, маленькие, одни мерцающие, другие темные, они кружились перед Нелли, будто стремясь на нее напасть.
Но не нападая.
Перед глазами плясала латиница: древние буквы складывались в слова, слова в словосочетания, словосочетания в фразы, но Нелли не удавалось их понять. У нее не получалось постичь их смысла, хотя несколько реплик на мертвой латыни Нелли сказать могла. А значит, понимать что-то должна была. Однако фразы, убегая поездом, не позволяли ей себя поймать, да и не хотелось ей этого делать, когда в голове нарастал некий шепот. Громче, громче, громче. Вроде бы шепот, но он усиливался, возрастал, становился отчетливей, пока Нелли, наконец, не поняла, что это те же латинские слова, только теперь произносимые вслух. Произносимые голосом незнакомца.
Нелли смотрела на мужчину, но он молчал. Тогда откуда доносилась речь? Интонации, с которыми Нелли успела ознакомиться при общении с ним в баре?
В этот момент появились знаки: неясные символы, круглые, квадратные, с прямыми линиями, с засечками, с дугами, знаки смешивались с плясавшими буквами, переливаясь призрачно-блестящими красками…
Однако дикость заключалась в том, что, несмотря на странности, с ней творящиеся, Нелли не боялась. При всем при том, что с ней происходило, она оставалась пугающе спокойной. То, чему Нелли стала свидетелем, происходило не случайно; то, чему Нелли стала свидетелем, имело цель, свою причину, но вот какую?
«Ты забудешь меня и не вспомнишь, – отразилось внезапно в сознании. – Забудешь встречу в баре, забудешь встречу в Мертвой зоне. Ты забудешь меня настоящего, истинного belua ferus»…
В мыслях все перемешалось, Нелли устала, захотелось спать. Она по-прежнему смотрела на мужчину, но он продолжал красноречиво молчать.