Тайная миссия Кутузова - стр. 18
И такое удивительнейшее к нему участие со стороны могущественнейшего человека в стране оказалось совершенно не случайно. Ведь лишь владение Новиковым Авдотьиным ясно указывало на его явно хозяйскую роль в обладании подземельем, пронизывающим Москву и Подмосковье. И посвященный масон Елагин не мог недооценивать значения обладания этой подземной рекой, одним из первых владельцев которой некогда являлся легендарный боярин Кучка.
И вот как Елагин якобы расписывал Новикову, эдакому-де не искушенному в масонстве простачку, те преимущества, которые ожидают вступающего в братство неофита:
«…лестно побыть в равенстве с такими людьми, которые в обществе знамениты чинами и достоинствами» [40] (с. 115).
А потому при вступлении в масонство Елагина:
«…не обошлось здесь и без “лестной надежды” заручиться покровительством “друзей, могущих споспешествовать его счастию” (Записки И.П. Елагина. Р. Архив, 1864 г., т. I, с. 591)» [5] (с. 128–129).
То есть новообращенных всегда привлекала возможность головокружительной карьеры. О чем здесь масоны весьма неосторожно и пробалтываются. А что делать? Ведь, бывает, требуется не только молчать, как рыба, но и что-то в свое оправдание пробовать и говорить…
Но недолго российское масонство оставалось без покровительства иностранных спецслужб. Очень похоже, что эта видимость некоей самостоятельности лож являлась частью запланированной программы придания масонству некоторого элемента патриотичности. Потому достаточно закономерно вскоре оно весьма последовательно и переродилось в:
«…масонство, привезенное из Берлина бароном Рейхелем… ложи, бывшие в подчинении у Елагина, соединились с рейхелевскими» [40] (с. 116).
Шварц пробалтывается о том, в чем заключается конечная цель деятельности иностранных масонских лож в России:
«По словам одного из современников, Шварц открыл ему потаенные цели ордена, клонившиеся даже к тому, чтобы уничтожить Православие в России» [40] (с. 134).
Вот чем хороша, в отличие от демократической, советская пресса: она ничуть не стесняется в освещении истинных целей масонства по отношению к нашей стране.
И такие планы очень импонировали дворянству, давно приученному к импортномыслию:
«Завезенное Шварцем из Берлина розенкрейцерство пришлось по вкусу московским масонам… Образовалась ложа, мастером которой был Новиков. Члены ее рассуждали на религиозные темы и отчасти упражнялись в алхимии…» [40] (с. 135).
А эти самые «религиозные темы» были следующего толка:
«По своим идеалам розенкрейцеры происходили от гностиков II и III века…» [5] (с. 213).
Так что легендарная чаша Грааля для Гитлера и Новикова являли собою единый предмет для поклонения. На том же сходились религии Александра I и Наполеона Бонапарта.
«Александр сам был якобинцем» [288] (с. 77).
И все это объединяется с тайными науками алхимиков средневековья. Шварц совершенно откровенно указывает и на конечную цель исповедываемого им учения:
«Магия, говорит он, и есть та божественная наука, с помощью которой маги познают истинный натуральный свет…» [5] (с. 216).
То есть свет Люцифера. Очень премило…
Мало того:
«…и натуральный дух. Маг – это тот искатель истины, с которым натура говорит во всех тварях через своего духа…» [5] (с. 216).
То есть через внедрившегося беса. Но и про свет Люцифера упомянуто. Вот именно для того, чтобы его увидеть, по убеждению Шварца, то есть: