Тайная дипломатия Кремля - стр. 45

Незадолго до того, как его убили по приказу Сталина, Троцкий записал в дневнике:

«Прошлой ночью мне приснилось, что я разговаривал с Лениным. Он с тревогой спрашивал о моей болезни: “У вас нервное утомление, вы должны отдохнуть. Вы должны серьезно посоветоваться с врачами”. Я рассказал Ленину о своей поездке в Берлин на лечение в 1926 году и хотел добавить: это случилось после вашей смерти, но сдержался и заметил: это было после вашей болезни».

Как странно… В конце жизни в своих снах и грезах Лев Троцкий, демон революции, как его любили называть, видел себя под защитой заботы и любви Ленина.

В Европе, прежде всего во Франции, по-прежнему существует троцкистское движение. А на родине Троцкого одни считают его злейшим врагом Ленина, революции и советской власти, другие – напротив, фанатиком-русофобом, вознамерившимся разрушить Россию во имя мировой революции. Однако Троцкий считал, что построение социализма возможно только одновременно со всей Европой.

Отсюда многие историки делают вывод, что Россия Троцкого не интересовала, а Сталин, напротив, думал только о России. И что Троцкий презирал русскую культуру, а Сталин ценил… Но Сталин планомерно уничтожал русскую интеллигенцию, а Троцкий всего лишь писал литературно-критические статьи о писателях и поэтах.

И по сей день Лев Троцкий остается для многих демоном революции, историческим врагом России или просто самим сатаной, предводителем мирового еврейства и погубителем страны. Десятилетиями авторы, не скрывающие своего антисемитизма, пишут о том, что жестокость Троцкого объясняется его еврейским происхождением: он не жалел ни России, ни русских.

А кем считали его некоторые современники? Еще в январе 1918 года в газете «Петроградский голос», критически относящейся к большевикам, известный писатель Александр Валентинович Амфитеатров опубликовал статью под названием «Троцкий великоросс». Он полемизировал с обычной оценкой: Троцкий – «инородец», чужой для России человек. Амфитеатров писал: «Троцкому, напротив, не хватает традиционных еврейских черт: осторожности, образования, умения приспосабливаться к обстоятельствам. Беда как раз в том, что Троцкий слишком хорошо усвоил типичные черты великоросса, причем великоросса-шовиниста: похвальба, драчливость, нахрапистость, легкомыслие, злоба, умение утереться».

На самом деле национальность имела для Троцкого столь же малое значение, как для Дзержинского или Сталина. Эти люди не чувствовали себя ни евреями, ни поляками, ни грузинами. Они считали себя выше национальностей и ставили перед собой задачи всемирного характера. Выбирая себе друзей и врагов, они отнюдь не руководствовались этническими принципами. Неслучайно маленький сын Сталина по секрету сказал сестре: «А наш папа раньше был грузином…» Поздний антисемитизм Сталина, выселение им целых народов – явление другого порядка.

Люди, которые ненавидят Троцкого, говорят: слава Богу, что не он пришел к власти, а то было бы хуже, чем при Сталине… А разве могло быть хуже?

Весной 1934 года в Наркомате иностранных дел бдительные чекисты раскрыли заговор гомосексуалистов. Ведомство госбезопасности заботила не сама по себе сексуальная ориентация дипломатов, хотя Лубянка взяла на себя и заботу о чистоте нравов государственного аппарата. Люди нетрадиционной ориентации были признаны потенциальными врагами советской власти.