Тайна жаворонка - стр. 17

– Хорошо, – просто ответила Флора и улыбнулась ему в ответ, вдруг осознав, что на ней грубый мешковатый свитер и что непослушные пряди волос вновь выбились из косы. Она заправила своевольный локон за ухо. – Дел у него прибавилось, но, как мне кажется, ему нравится заправлять всем поместьем.

Несколько недель назад управляющий сэра Чарльза поступил на военную службу, и отцу Руарида и Флоры пришлось взять на себя его обязанности, чтобы леди Хелен спокойно жилось в отсутствие супруга. Алек кивнул.

– Мама говорит, он отлично справляется. Папа скоро приедет. Мама пытается его убедить проводить больше времени в Ардтуате. Волнуется о его безопасности.

Услышав сигнал с корабля, он вновь повернулся к озеру.

– Думаю, нам пора, – сказала Диана, указывая на изящные золотые часы на запястье.

Кивнув, Алек повернул ключ в замке зажигания и развернул машину. Остаток пути до пристани они проехали молча, а потом Алек остановился у сваленных в кучу рыбацких сетей и выпустил Гордонов из машины. Он вновь пожал руку Руариду.

– Может, увидимся. Приятно знать, что ты рядом, – одновременно он повернулся и протянул левую руку Флоре, словно пришвартовав обоих к себе. Он легонько сжал её пальцы. – Береги себя. Будет время, свяжи шарф и мне – в северных морях я буду ему очень рад.

Взяв под козырёк, он вновь развернул машину и умчал прочь, оставив Флору и Руарида прощаться.

Проводив брата, Флора всё смотрела ему вслед, дожидаясь, когда его лодка доберется до «Машоны», после чего повернулась и побрела обратно. Ветер усилился, похолодало, и, глубже зарывшись в складки свитера, она медленно шла в сторону домика смотрителя. Дойдя до маленького кладбища, распахнула ворота, прошла мимо потрёпанного ветрами тиса, мимо гранитных надгробий к тому, что стояло недалеко от холма. Опустилась на колени среди пушистых головок хлопка, плотным ковром укрывших могилу.

– Привет, мам, – сказала она. – Руарид сегодня приходил домой. Выглядит хорошо. Вечером отплывает на большом корабле на север.

С этими словами Флора сняла с гранитной плиты клочок мха, провела кончиками пальцев по резным буквам имён матери и сестрёнки, погибших, когда Флоре было два года.

– Алек тоже вернулся, – поколебавшись, пробормотала она. И, прежде чем уйти, шепнула: – Береги их.

И ветер подхватил её слова, понёс к темнеющим волнам моря.

Дейзи нравится на кладбище. Мох – такой мягкий под её локтями и коленями; она ползёт по нему, пушистый хлопок щекочет ей нос, она чихает. Я пытаюсь казаться как можно серьёзнее, обсуждая с каменщиком, какую надпись выбить на надгробии.

– Думаю, просто «Флора Гордон» и даты.

– Не хотите что-нибудь добавить? «Любимая мать и бабушка», например? Или «Ты ушла, но всегда с нами»?

У меня едва хватает денег на необходимый минимум, а плата взимается за каждую букву, так что я вежливо отказываюсь. Работники похоронной службы уже организовали установку урны с прахом рядом с могилами маминых родителей. Её камень будет рядом с тем, на котором три имени – Йен, Исла и Сеонаид – мои дедушка, бабушка и тётя, не дожившая даже до возраста Дейзи. Эта мысль наполняет меня ужасом.

Каменщик показывает мне шрифты, я выбираю тот, что больше всего похож на шрифт на надгробии маминых родителей. Потом он пишет мамино имя и годы жизни в тетради и уходит, на прощание помахав Дейзи, которая не обращает на него никакого внимания, поскольку пытается встать, держась за гранитный камень. Её ноги разъезжаются, она шлёпается на землю, но подгузник смягчает падение, так что она, тихонько бормоча себе под нос, ползёт дальше, движимая желанием исследовать окрестности.