Тайна старой леди - стр. 7
А еще она умела не только говорить, но и внимательно слушать. Так, как мы уже не умеем – заинтересованно, не перебивая, давая собеседнику возможность изложить свою мысль до конца. Я не представляла, как буду жить, не бывая здесь.
Из хозяйской спальни донеслось тихое покашливание. Выглянув из кухни, Ольга кивнула мне и я пошла к Бэлле. Она уже сидела на постели, нужно было помочь ей встать, посетить уборную и довести до дивана, где она будет ждать свой ужин. Подав ей длинный бархатный халат, я привычно произвела все нужные действия. Выглядела она неплохо и обрадовалась моему раннему приходу. А я все не могла решить для себя - начинать разговор при Ольге или подождать когда она уйдет, поэтому спросила в ванной:
- Бэлла Аркадьевна, мне необходимо поговорить с вами. Хотелось бы знать, насколько вы доверяете Ольге Игоревне?
- Поговорим позже, если это не срочно.
Пока ушла Ольга, казалось, прошла целая вечность. Но, в конце концов, мы остались вдвоем.
- Я слушаю вас, Рина.
И я рассказала все, начиная с того, как первый раз увидела Алекса и до того, как мы распрощались. Рассказывала, подробно описав его (вдруг она его знает), припоминая наш разговор дословно и отвлеченно глядя на темнеющее окно. Когда закончила рассказ и посмотрела на женщину, то оторопела – по её щекам стекали слезы. Она аккуратно промокнула их кружевным платочком, извинилась и надолго умолкла.
В комнате совсем стемнело, а мы не включали освещение. В наступающей темноте прозвучал ее спокойный, чуть дрожащий от старости голос - она попросила зажечь свет. Я привычно переставила на столик бронзовый канделябр и зажгла толстые восковые свечи. Запахло дымком и медом. И в этом привычном, уютном полумраке прозвучали неожиданные слова:
- Рина, есть не только этот мир… Существует, наверное, великое множество миров и реальностей. Об этом известно, конечно, но знание это запретное. Простые люди, может случиться, что и никогда не услышат об этом.
- Вы оттуда? – спросила я зачарованно, веря ей на все сто.
- Да, я оттуда. И ты… оттуда. Только, очевидно, дедушка и бабушка твоей маме и тебе не рассказали… возможно - не успели. Или просто не стали… я понимаю их в этом.
- А почему это всплыло сейчас? – спросила я, не понимая сама своей слишком спокойной реакции на ее слова.
- Я думала, что мне будет отпущено больше... Здесь не такой и плохой мир, вполне можно жить. Но сроки жизни несопоставимы, а к этому невозможно привыкнуть. А оттуда... оттуда я слишком давно, что там сейчас, как? – в ее глазах блестели слезы.
- Мы с вами родственницы?
- Нет… нет, мы не родственницы, но обе – изгнанницы. Или беглянки, тут уж как сказать. Смотря, что там сейчас. Туда можно вернуться хоть сегодня и попасть на плаху. Или вернуть состояние и высокое положение. Мне, правда, уже ни к чему – осталось мало времени. Почти пятьдесят лет я здесь и только сейчас поняла, что с меня не спускали глаз… Я прожила неплохую жизнь, Рина. И меня уже не тронут, дадут спокойно дожить. Тебе почти двадцать, почему ты одна? – неожиданно спросила она, удивив меня этим вопросом. На ее откровенность захотелось ответить такой же откровенностью.
- Слишком много претендентов, наверное... тошно. Их много, а нужно всем одно. Тут без вариантов – значение имеет только внешность. Вы не представляете... я и стерву включала, и сволочь корыстную – все прокатило, то есть прошло... простите. Хамила в открытую, нарывалась, дуру забитую изображала – им все равно. Гадко как-то. Сама я не интересна никому, совсем не интересна.