Тайна старого пирата - стр. 12

Он снял с полок сверток и показал мне его. Это был эскиз какого-то парусного судна.

– Вы о нем говорили с Яшкой?

– Да.

– Это ценная вещь?

– Если это подлинник, то для коллекционера он имеет определенную ценность. Вы не знаете, как он к Вам попал?

– К сожалению, я живу здесь только второй день. Я получила этот дом в наследство.

– С братом вместе?

– Нет. Этот юноша достался мне в нагрузку к дому.

Я коротко пояснила ситуацию. Мой рассказ почему-то очень развеселил собеседника.

– Забавно. Может, Вы и меня возьмете на постой? – засмеялся он.

– После ваших ночных подвигов – возможно. Только если вы сможете смириться с отсутствием горячей воды, «спартанским» диваном и Яшкой в роли соседа?

Артемьев засмеялся и покачал головой.

– Пожалуй, условия для меня слишком суровые.

Он неосознанно провел рукой по щетине и направился к выходу.

– Что ж поеду, приведу себя в порядок. Через час, жду вас в машине.

– Извините, за вчерашнее.

– Не за что извиняться. Сам напросился.

Он улыбнулся мне на прощание и исчез за дверью.

– Слушай, а как узнать, подлинник это или нет? – я обернулась. На меня испытующе смотрел Яшка.

– А почему тебя это так интересует?

Яшка пожал плечами.

– Просто любопытно.

Мне тоже было любопытно. Особенно то, как эскиз появился в доме у пожилой учительницы английского языка. Может, она что-то приносила из музея, в котором работала? А зачем? Рисунок был необычным. Он больше напоминал аксонометрический чертеж, а не рисунок. Такой мог бы рисовать дизайнер судна, а не художник. Да и бумага какая-то пожелтевшая и толстая, я такой никогда не видела, хотя постоянно работала с чертежами. И надпись внизу на английском языке. Может, она что-нибудь переводила для музея, а рисунок случайно выпал из книги или каких-то документов? Кстати, ни название судна, ни какая-либо дата в надписи не присутствовали. Странно, мне показалось, что Артемьев называл его как-то.

– Слушай, а ты уверен, что Клеопатра Ильинична работала в краеведческом музее?

– Нет, не уверен. Я же говорил. Меня ее личная жизнь не интересовала.

– Напрасно. Возможно, этот рисунок из музея. Может, она все-таки работала в музее Судостроения и Флота, а не в краеведческом?

Яшка виновато пожал плечами, но я уже была уверена, что рисунок был именно из этого музея, вне зависимости, подлинник это или копия. А значит, его нужно было вернуть. Правильно, будет дополнительный повод поговорить о самой Клеопатре Ильиничне. Решение пришло мгновенно.

– На всякий случай, заеду в оба музея, после того, как вернусь с объекта. Попрошу Артемьева подвезти.

Я решительно положила рисунок в сумку и пошла собираться.

Участок находился прямо на высоком крутом берегу залива. Стоя на самом краю обрыва и глядя куда-то за линию горизонта, я думала о том, как люблю море. И не только за тот щенячий восторг, который получала, когда часами болталась в ласковой соленой воде. Мне нравился его свежий и такой же, как вода солоноватый запах, его цвет в любую погоду и в любое время суток. Нравилось наблюдать за сменой его настроения, бродить по берегу и разговаривать с волнами, будто море – это живое существо. В этот теплый безветренный сентябрьский день оно лежало под моими ногами ласковое и присмиревшее, и только лучи солнца лукаво поблескивали на вершинах мелких волн, выдавая его холерический темперамент. Я настолько углубилась в созерцание, что вздрогнула, когда услышала голос Артемьева.