Тайна Соснового холма - стр. 6
Все промолчали, внимая рассудительному слову господина, никто не сказал ничего против, никто не заступился за коварного гостя.
– Пойдёмте ужинать, – предложил хёвдинг, и снова все домочадцы согласились с ним безмолвно.
Глава 2
Заботы по дому захватили мысли Ингигерды, но потом она вышла на двор перед сном, и события вечера тут же вернулись к ней, когда в ночном сумраке овчарка подняла голову, и в свете звёзд чётко выделились острые, стоящие торчком уши.
Чужая собака. Чужой человек. Опасный человек. Он пришёл сюда с оружием, и настроен он был на убийство. Кого? Её отца убить? Да как он посмел? Как он мог? Её отца?!
Уже согреваясь под тёплыми шкурами, Ингигерда закрыла глаза и тут же чётко вспомнила серые твёрдые в своём желании убить глаза незнакомца под тёмными бровями в тот, первый момент, когда он взглянул на неё в дверях. Глянул прямо, а в руках был его короткий меч, и он мог убить её походя. Он за что-то хотел убить её отца, почему тогда не убил её? Что ему стоило? Но почему-то прошёл мимо…
Зря отец так поступил. Нельзя было оставлять его в усадьбе. Надо было утащить его подальше в лес, пусть бы тролли забрали себе его душу.
Ох-хо-хо! Пошли, Фрейя, тёплых дней и продли лето.
Продавец соли дожил до утра и, когда Ингигерда появилась рано утром на дворе, его уже не было – рабы перетащили его на конюшню, с глаз долой, и многие, посудачив немного, забыли о нём на время.
Лишь через несколько дней, потеряв старую Бюрн, Ингигерда осторожно зашла в конюшню, встала в дверях, не проходя вперёд, чуть-чуть заглянула за косяк, ища старую рабыню взглядом.
Первой её появление заметила овчарка, подняла голову, отрывая её от лап, а уже после собаки и Бюрн обернулась, глянула через плечо, сидя на земле, присыпанной сеном у раненого в изголовье.
– О, молодая госпожа, – улыбнулась приветливо старуха, прищуривая синие добрые глаза, отчего морщинки на её лице побежали лучиками. – Проходи, раз пришла.
Ингигеда быстро-быстро замотала головой, отказываясь, только глаза испуганно распахнулись, словно просили её не в конюшню зайти, а в гости к лесному великану.
– Матушка ищет тебя…
– Уже иду.
Бюрн поднялась на ноги, сбросив сухой ладонью прилипшую к подолу солому, пошла, старчески ссутулив плечи и пряча маленькую седую голову в платке. Ингигерда пошла за рабыней и только через несколько шагов спросила о том, о чём нетерпелось спросить:
– Зачем, Бюрн?
Рабыня молчала некоторое время, потом, пожевав губами, ответила:
– У меня было три сына, а не осталось ни одного. Может быть, кто-нибудь поднёс и им воды или хорошо накормил в чужих землях…
Ингигерда с детства слышала от старой рабыни про трёх сыновей её, проданных в голодный год проплывавшему мимо купцу, но только сейчас по-настоящему ощутила тоску и боль в её словах, нахмурилась и промолчала.
Всё-таки этот человек пытался убить её отца. Но кто-то же, в конце концов, должен присматривать за ним, а может, он и не выживет и не сможет повторить попытки.
Наверное, норны ещё плетут нить его жизни и не торопятся обрезать. Почему-то не торопятся…
* * *
Весь день она думала об этом, а на следующий, принеся кусок хлеба для собаки, набралась храбрости и зашла в конюшню, встретив приветливый взгляд Бюрн.
– Всё-таки зашла… – Губы старой рабыни растянулись в улыбке.