Тайна Шипки, или Загадка семьи следователя Железманова - стр. 17

– Нет, на Шипке.

– Да? – оживленно спросил Аркадий Сидорович. – Я вот под Плевной. Не поверите, императора Александра Николаевича лично своими глазами несколько раз видел! Он нас тогда 11 декабря приезжал поздравлять.

Потапцев был настроен и дальше обсуждать героическое прошлое страны, тем более что повод был как нельзя подходящим. Однако разговор явно не клеился. Наконец в дверях показалась Прасковья, неся в руках пальто. Это стало поводом для откровенной фразы:

– Знаете, я, честно говоря, сегодня очень устал, я очень признателен вам за помощь, вы меня и в самом деле очень выручили, но… – окончание фразы повисло в воздухе, однако суть была ясна, и дальше гостю ничего не осталось как попрощаться, поблагодарить в свою очередь за пришитый карман и удалиться.

После его ухода в комнату осторожно вошел Тимофей. Вид у него был обиженный. Он подошел к Петру и потерся о ноги.

– Обиделся? Ну, не серчай, – успокоил Железманов рыжего друга. – Ты пойми, не все котов любят. Не надо так ко всем приставать.

Прасковья в это время собирала со стола посуду и вдруг неожиданно произнесла:

– Вот ведь нелегкая принесла!

Петр удивился. Обычно Прасковья была относительно любезна с теми, кто приходил в дом. Она могла отчитать посыльного или унтер-офицера полиции, который являлся посреди ночи, чтобы поднять следователя с постели. Но когда гости приходили днем, она обычно изображала гостеприимство, несмотря на свой ворчливый характер. Такого резкого отзыва ранее от нее Петр не слышал.

– Ты чего это? Он, между прочим, меня от хулигана спас, – удивленно вскинул брови он.

– Ну не знаю, как он там спас, только взгляд у него недобрый, вон Тимофея обидел, держались бы вы от него подальше, – со звоном собирая тарелки, продолжала пыхтеть женщина.

Петр удивился еще больше: между Прасковьей и Тимофеем были отношения достаточно натянутые, а тут совершенно неожиданно она за него заступилась! Это было что-то новенькое!

Однако еще больше Петр Андреевич удивился, когда на следующий день увидел Прасковью у себя в кабинете. За все время проживания в Касимове такого не было ни разу! Вид у женщины был очень встревоженный и запыхавшийся, было видно, что путь к зданию мировых судей, где был кабинет судебного следователя, домработница проделал бегом.

– Прасковья, что случилось! На тебе лица нет! – всполошился Железманов, отчетливо понимая, что произошло что-то из ряда вон.

– Беда, Петр Андреевич, такая беда! – запричитала Прасковья.

– Да ты сядь, воды выпей, – засуетился молодой человек, подставляя женщине стул и протягивая стакан воды. Подождав, когда немного домработница придет в себя, спросил:

– А вот теперь не спеша, спокойно расскажи, что стряслось?

– Беда, Петр Андреевич. Воры к нам залезли, все перевернули.

– Куда? К нам на квартиру?

– Да, я с утра на рынок пошла, сметанки купить, курочку. Прихожу, а дома как Мамай прошел, все перевернуто, из шкафов все вывернуто, даже подушка вспорота.

Да, следователь тоже человек, он тоже может стать жертвой самого банального ограбления или кражи. В этом плане у него никаких гарантий нет, кроме, пожалуй, одного: можно надеяться, что коллеги, расследуя это преступление, постараются приложить максимум усилий к раскрытию. Но это если коллеги рядом. А что делать Петру Андреевичу? Он единственный следователь на уезд. Ни один следователь не может расследовать преступление, где он же и является потерпевшим. В идеале надо посылать телеграмму в Рязань или соседний уезд, чтобы прибыл коллега для следственных действий. Но прежде чем это делать, Железманов все же решил сам осмотреть свое жилище.