Тайна Шипки, или Загадка семьи следователя Железманова - стр. 13

Касимов, середина февраля 1910 г.

Следователь Рязанского окружного суда по Касимовскому уезду Петр Андреевич Железманов не любил февраль. Единственное, что его радовало в этом месяце – так это то, что он был короткий и последний в череде зимних месяцев. Обычно к февралю все прелести, которые может нести в себе русская зима: красивые заснеженные пейзажи (а следователь увлекался живописью), катание на коньках, зимние праздники – приедались или были исчерпаны. Хотелось тепла, зеленой травки, голубого неба. Всего этого Петр Андреевич ждал с нетерпением художника. И эта зима не была исключением. Отрывая очередной листок календаря, молодой человек практически каждый день не мог сдержаться, чтобы не перелистать несколько страничек вперед, словно прикидывая, сколько еще ждать до весны.

Главным событием этой зимы у него стала покупка нового дивана в спальню, которая одновременно выполняла обязанности кабинета. Там у стены стоял старенький диван, сидючи на котором в компании с верным котом Тимофеем Петр Андреевич не раз размышлял над очередным делом. Однако диван был более чем заслуженным. То, что он скрипел как дряхлый старик, еще можно было пережить, но вот то, что из него стали выскакивать пружины и, опускаясь на кожаную поверхность, можно было уколоться, – вот с этим мериться уже было нельзя. Поэтому Железманов договорился с владельцем квартиры, что тот на некоторое время снижает квартирную плату, а он покупает новый диван. Петр любил красивые вещи. Как художник он умел ценить красоту во всем: в природе, в повседневных вещах. Он всегда вдумчиво выбирал вещи для гардероба, давал по этому поводу советы сестрам. И если разница в цене не была слишком разительной, предпочитал более изящное и качественное изделие. При этом у него был прекрасный художественный вкус, поэтому даже приказчики в лавках не стремились подсунуть ему вульгарные, но модные вещи. Диван тоже был выбран из соображений разумного сочетания практичности и изящества по каталогу в одном из магазинов в торговом доме Дьяконова на Соборной улице.

Через неделю Петр Андреевич и Тимофей уже опробовали новую покупку. Надо сказать, что диваны начала ХХ века несколько отличались от своих собратьев современной поры. Это сейчас диван скорее ближе к понятию «кровать», что логично: при ограниченности жилищных условий большинство людей не могут позволить себе выделить гостевые комнаты, поэтому диван в гостиной очень удобно подходит в качестве спального места гостю дома, а то и члену семьи. В начале ХХ века выпускались диваны (по крайней мере, был куплен именно такой), на которых лежать не очень-то удобно: короткие и более узкие. С высокой строго вертикальной спинкой, он идеально подходил именно для того, чтобы после обеда почитать газеты, выпить чашечку кофе, выкурить сигару, впрочем, Железманов не курил. Высокая спинка дивана заканчивалась зеркалом, обрамленным в изящную резную деревянную раму, по краям сиденья были пристроены высокие тумбы с полочками, на которые молодой человек сразу расставил свои любимые книги. На верх этих тумб обычно ставились безделушки или подсвечники, но Петр Андреевич этого делать не стал: надо подумать и о своем товарище. Железманов не сомневался, что кот тоже оценит диван и, прежде всего, его будет прельщать возможность забраться повыше и наблюдать за своим двуногим. Молодой человек не ошибся: коту понравилось не только наблюдать с высоты за происходящим в комнате, но и спать в этом месте. Однако тумбы были не особо широкие, и зверь помещался там только при условии, если сидел в классической позе «копилка», то есть все лапки и хвостик плотно прижаты к телу. Но вы пробовали спать сидя? Это крайне неудобно. Однако где наша не пропадала! Тимофей ухитрялся засыпать в совершенно дикой для любого человека позе: свою филейную часть со свисающим вниз хвостом он устраивал на тумбе, а голову укладывал на спинку дивана, вытянув при этом шею и свесив лапу параллельно хвосту. Для Петра Андреевича было большой загадкой, как можно не просто спать в такой позе, но и еще получать от этого удовольствие? О том, что удовольствие было просто колоссальным, говорила не только обычная логика (не нравилось – не спал бы), но и выражение рыжей морды, на которой застывало что-то похожее на улыбку. То, что коты могут улыбаться, подтвердит любой, кто с ними делит кров. Единственным камнем преткновения стала боковая стенка дивана: дело в том, что именно о бок старого дивана Тимофей любил точить когти. Петр Андреевич этому не препятствовал, так как хорошо понимал, что точить когти для кота так же необходимо, как спать или есть. Однако новый диван было жалко. Попытка предложить для этой цели бревно успеха не имела: то ли дерево было слишком твердое, то ли Тимофей решил занять принципиальную позицию, но стало ясно, что новый предмет мебели вряд ли уцелеет. Тогда Петр сделал проще: так как старый диван предполагалось выкидывать, то он попросил рабочего вырезать часть той доски, которую кот использовал для наведения маникюра, и приставил эту доску к новому дивану. Такой компромисс вполне устроил зверя. Если Железманова не было дома, Тимофей часто возлежал на одной из тумб или вообще на спинке. Когда на диван присаживался Петр Андреевич, кот спускался вниз, желая составить компанию двуногому и всячески объясняя, что надо погладить спинку или животик, мурлыча и комментируя рассуждения молодого следователя. Тот часто обдумывая подробности того или иного дела вечером или после обеда, поглаживал кота и проговаривал свои соображения вслух. Правда, в последнее время особо заковыристых дел у него не было. Провинциальная криминальная жизнь чаще бывает рутинной и не особо разнообразной. Следователя вызывали, как правило, на кражи и драки. Нередко виновные обнаруживались до его приезда: обыватель начала ХХ века не отличаясь особыми познаниями по делу сыска (тогда не было кучи телесериалов, которые в деталях рассказывают о способах сбора доказательств), поэтому на месте происшествия обильно оставляли следы обуви, рук, а то и личные вещи – кисеты, носовые платки с инициалами. Не редкостью были случаи, когда виновный обнаруживал себя запоем, сопровождаемым мотовством и хвастовством неожиданного обогащения. Драки вообще чаще всего имели место в публичных местах с кучей свидетелей, которые, как правило, оказывались сильно пьяны, и приходилось проявлять недюжинное терпение, чтобы получить более-менее связанные показания. Случалось расследовать и убийства. Вот как раз недавно передал одно дело об убийстве в суд, однако и там ничего интригующего: обычное, так называемое чисто русское убийство. На Рождество двое рабочих кирпичного завода напились вдрызг, а потом слово за слово дошло и до драки, последним аргументом в ней стал лежащий на земле кирпичный бой, проще говоря, кусок красного кирпича, которым и проломили голову вчерашнему другу. Опять же у свидетелей на виду. Ничего таинственного.