Тайна серого кардинала, или Как я стала злодейкой - стр. 20
Одна из служанок подошла ко мне, чтобы снять одежду, но, увидев на ее лице брезгливость, я сжала губы и одернула:
- Я сама.
Белоснежный фартук, накрахмаленный чепец – эти горничные прислуживали господам, и дотрагиваться до грязной оборванки, какой я выглядела в их глаза, им было противно, они даже не пытались этого скрыть, особенно старшая из них.
Снимая одежду, я бросала ее прямо на пол. Старшая служанка подняла, держа одними пальцами – ее рот был изогнут от гадливости, - и протянула младшей:
- Сожги эту одежду, Бланш. Приказ господина.
Молоденькая Бланш взяла мое нищенское платье и накидку обеими руками – несмотря на заметную неприязнь на ее лице, она старалась не проявлять свою брезгливость так явно.
- Хорошо, ранья Агата, - послушно кивнула она и вышла из комнаты.
Я слышала, что в восточных провинциях среди простолюдин в ходу были обращения «ранья» и «ран», что означало «старшая» и «старший». Там, откуда я была родом, такой традиции не было – это отличие лишний раз напомнило мне, как помотала меня судьба. Два года жизни в столице на воровском дне, а теперь вот – восточные провинции с чуждыми мне традициями.
Повернувшись к ванне, я опустила руку в воду. Теплая. Когда я в последний раз купалась в ванне с теплой водой? Кажется, это было в прошлой жизни. У воров не принято было греть воду – обливались холодной. А тут еще и кусок мыла положили. Мыло в воровской обители было не в ходу. Настоящая роскошь.
За моей спиной скрипнула дверь, а следом кто-то громко ахнул. Я оглянулась. Молоденькая служанка стояла на пороге с полотенцами в руках, старшая застыла в паре шагов от меня – обе таращились на мою спину в ужасе, и я догадалась, в чем причина.
Клеймо воровки.
Выжженная между лопаток «птичка» в виде буквы «V» и корона над ней. Буква «V» указывала на принадлежность к воровскому ремеслу, а корона означала, что вор клеймен по королевскому указу.
Еще прежний правитель Гатарии выпустил указ, по которому вора, пойманного впервые – клеймили, во второй раз – отрубали правую руку, в третий – левую. Четвертого наказания для воров предусмотрено не было, ведь безрукий не способен ничего украсть.
Заметив, как старшую служанку – Агату, кажется, - затрясло от отвращения, я отвернулась, не желая видеть ее лицо, и зашла в ванну. Опустилась в теплую воду – и даже глаза закрыла от удовольствия.
Едва я успела подумать о том, как же хорошо нежиться в теплой воде, как до моих ушей донесся полный гадливости голос:
- Господин не предупредил, что нам нужно будет дотрагиваться до клейма воровки. Как унизительно!
- Ранья Агата! – с испугом попыталась остановить ее молодая Бланш.
Мои глаза раскрылись сами собой. Повернув голову, я остановила взгляд на Агате. Лицо женщины было искажено отвращением так сильно, что, казалось, она едва сдерживается, чтобы не плюнуть в мою сторону.
Наверное, это был тот самый момент, когда натянутая струна внутри меня лопнула.
Унизительно? Она сказала... унизительно?
Что эта выхоленная накрахмаленная служанка из дворянского дома знает об унижении?
На меня навалилось воспоминание о том дне, после которого на спине у меня появилось клеймо...
Преступников клеймят и казнят на тюремной площади, прилюдно. Для толпы это зрелище. Развлечение. Поэтому обычно в дни казней тюремная площадь запружена людьми. И в тот день людей было – яблоку негде упасть.