Тайна русского путешественника - стр. 8

15 мая 2017 г.

Илья Борисов сидел в небольшой комнатке уютной старомодной квартиры бывшего сослуживца и приятеля ныне покойного Семена Степановича Колокольникова и слушал по-стариковски неспешный рассказ обнаруженного им свидетеля.

– Родственники? Были, конечно. Только дальние. Жена Семена умерла лет пять назад, сердечная недостаточность, а сын еще мальчиком погиб. Как – не знаю. Не спрашивал, не та, сами понимаете, тема, – развел руками маленький кругленький Николай Петрович и погладил круглую лысую макушку, украшенную одиноким пучком седых завитков.

– Но родственников вы хотя бы знаете? Они в Петербурге живут?

– Да вроде у него племянница была, Ириной, кажется, звали. Но она в Москве жила, а у нее сын был, вот его имени точно не помню. Племянница с семьей его навещала изредка, но из Москвы ведь не наездишься. А в последнее время он вроде с какой-то женщиной близко сошелся. Соседка его вроде бы. Тоже одинокая, помладше его будет, так вот она за ним присматривала, – охотно делился с симпатичным молодым оперативником Николай Петрович.

– Соседку звали Анна Михайловна?

– Вроде бы так.

– Хорошо, ну а как вы думаете, кто и за что мог убить Семена Степановича? Может, у него ценности какие-нибудь были? Или враги? – от полной безнадежности спросил Илья.

– Враги? Да ну, откуда? – махнул рукой Николай Петрович. – Человек всю жизнь проработал в конструкторском бюро, сто лет как на пенсию вышел, откуда у него враги? Да и потом, Семен всегда был человеком очень тактичным, отзывчивым, у таких, как он, врагов не бывает.

– Ну, может, у него какие-нибудь ценности были, о которых случайно жулики узнали? – не терял надежды Илья.

– Ценности? Не припомню, – покачал головой Николай Петрович. – Они с Галей обыкновенно жили, как все. Никаких таких ценностей у них не было.

– Ну как же? – впервые с начала разговора заглянула в комнату супруга Николая Петровича. – Простите, – смутилась она, взглянув на Илью, но рассказ свой все же продолжила: – Помнишь, Коля, мы у Семена Степановича на юбилее были?

– Нет.

– Ну, шестьдесят лет, незадолго до Галиной смерти? Ну? Они дома праздновали, – силилась напомнить Николаю Петровичу супруга. – А! – Она безнадежно махнула зажатым в руке кухонным полотенцем. – Была у них одна шкатулка, небольшая, но очень тонкой работы, и сразу видно – старинная. Я хотела взглянуть, она у них в серванте стояла, а Семен Степанович не разрешил. Это, говорит, очень старинная вещь, ему от прадеда досталась, а тому подарил кто-то. Какая-то знаменитость, еще до революции. Он называл, да я забыла кто. И что ее открывать нельзя, она на ключик закрыта, в ней хранится семейная реликвия. Тут нас к столу позвали, и я больше расспрашивать не стала, – виновато призналась супруга Николая Петровича. – Не знаю, уж насколько она ценная, но может, даже и серебряная с позолотой. Металл был темный, с желтыми вставками. Я запомнила потому, что орнамент гравировки был очень необычный.

– Так. Давно это было?

– Лет шесть назад, да, Коля?

Но Николай Петрович только растерянно пожал плечами.

– А какого размера была шкатулка, вы помните?

– Ну… – задумалась Анна Михайловна. – Примерно как вот эти две книги, – и она показала на стоящие на книжной полке два тома Пушкина. – Может, чуть поменьше.