Тайна русского путешественника - стр. 34

– Около двух месяцев назад он продал их какой-то Галине Федоровне Кротовой за один рубль.

– Так… Чувствовал, значит, старый боров, что жареным пахнет! – ощерился Таволжанин. – Только тут он сыграл против себя.

– Не знаю. Глупо как-то, – усомнился юрист.

– Ты выяснил, что это за Кротова?

– Да. Вот фото. Сорок четыре года, уроженка Петербурга. По адресу прописки давно не проживает, фактическое место жительства пока не установили. – Лютецкий положил на стол перед Таволжаниным распечатку.

– Выяснить про нее все! И подготовьте пакет документов. Эти компании должны перейти вдове Арчугова, и как можно скорее. – Таволжанин откинулся на спинку кресла, лицо его выражало крайнюю степень довольства. – Ну надо так лохануться! Ну, Борька, просто подарочек преподнес, мир твоему праху! Даже не поленюсь свечку за помин души поставить! – веселился Геннадий Сергеевич, но быстро оборвал себя. – Кротову не беспокоить, чтобы ни одна живая душа не знала о происходящем. Ясно? Сведения собрать, но чтобы никто… Ты понял?

– Да. – Щупленький, неприятно скользкий на вид юрист ужиком выскользнул из кабинета. Он работал с Таволжаниным не один год и иногда понимал хозяина лучше, чем тот сам себя. Он знал все, что ему предстоит сделать, на десять шагов вперед. Слишком много у них за плечами общих дел, дел весьма и весьма сомнительных, были провалы, но успехов было больше. Они прошли девяностые, начало двухтысячных, и все еще живы, и все еще на коне.

Таволжанин сидел в кабинете, довольно улыбаясь, хваля себя за дальновидность и интуицию. Интуиция его никогда не подводила, он нутром чувствовал, где можно поживиться, и никогда не ошибался.

Ну что ж. Пока Лютецкий будет заниматься бумагами, ему стоит проявить к вдовушке повышенное внимание, чтобы не нашелся еще какой-нибудь «утешитель». Арчугова ему еще понадобится. Он сделает все красиво.

18 мая 2017 г.

Римма Арчугова сидела все утро у себя. Во-первых, смена часовых поясов, против организма не попрешь, а во-вторых, ей совершенно не хотелось общаться с родственниками, особенно с Кариной. Вчера мать целый день таскала их по встречам и переговорам, это было скучно, но раздражало другое. Раздражала Кара.

С какой стати она так умничает? Сует везде свой нос, лезет с комментариями? Она что, реально собралась после раздела наследства управлять своей долей семейного добра? Римма не спрашивала мать, из каких соображений та вызвала Кару из Штатов, но была уверена, что мать ошиблась. Эта выскочка дорого им обойдется. Проще было бы Машку приручить. Она хотя бы производила впечатление законченной дуры.

Машу Римма видела только на свадьбе, и мнение ее о новой папиной жене было самое невысокое. Дворняжка. Да еще и тупая. А с каким превосходством эта дура смотрела на них с Кариной! Как будто бы заграбастала папашины миллионы. Наивная дурочка! Да папаша кинет ее без копейки в любой момент и мучиться не будет. Правда, лиса родила папочке сына, и его он, разумеется, содержать будет, оставит квартиру, оплатит обучение, будет подкидывать на еду и отдых, при этом стараясь собственноручно выкупать туры, сам найдет школу и переведет деньги, выдавая «бывшей» наличными на руки жалкие крохи.

Только у матери хватило ума втереться в их общий бизнес на стадии мармеладно-шоколадных отношений, не без гордости размышляла Римма, а потом было уже поздно. Римма усмехнулась и перевернулась на живот, блаженно раскинувшись на кровати. Солнышко робко пыталось пробить себе дорогу сквозь неплотные шторы, в листве большущей березы орали как очумелые птицы, пахло свежескошенной травой. Очевидно, садовник утром косил газоны. Было приятно валяться без дела в огромной мягкой кровати, болтать голыми пятками и знать, что никаких дел у тебя сегодня нет. Торопиться некуда. Римма счастливо потянулась, и в этот момент полнейшей безмятежности откуда-то с улицы донесся тревожный шум. И даже не шум, а скорее энергетические волны. Тревожные и беспокойные.