Тайна персидского обоза - стр. 28
– Позвольте представить – обер-лекарь Краузе Отто Карлович с супругой Мартой Генриховной.
– Весьма рад, – надворный советник склонил в почтении голову.
– Скажите, а госпиталь вас тоже интересует?
– Да разве что так, для общего представления.
– Ну, так милости просим хоть завтра, – разведя руками, любезно пригласил доктор.
– Непременно наведаюсь.
– И наконец, мой старый друг – Арчаковский Андрей Петрович, командир Навагинского пехотного полка.
Высокий, статный офицер лет сорока с пышными, нафабренными до угольной черноты усами приветствовал Ивана Авдеевича коротким рукопожатием:
– Надолго к нам?
– За седмицу, даст бог, управлюсь, – просто ответил надворный советник и подумал: «Сухая и крепкая рука – признак верного здоровья. А у Безлюдского ладони-то потеют – жаден, стало быть, без меры… Господи, как же похож этот вояка на арестованного начальника обоза, прямо одно лицо. Только шрама нет. И возраст тот же, и взгляд: открытый, но пронизывающий, как штык гренадерской винтовки. Уж не родственник ли ему?»
– Вера Ефимовна, моя жена, – не дожидаясь Игнатьева, представил супругу полковник. Самоваров поднял глаза и увидел блондинку средних лет с завитыми локонами, в длинном платье из белого дамà5 с черными кружевами. Ее лицо напоминало рисованное сердечко: открытый лоб, карие глаза, правильный нос и немного увеличенные азиатские скулы при остром подбородке завораживали и притягивали магнитом… если бы не тонкогубый, почти лягушачий рот. Разделив очаровательное личико на две неровные части, он придал ему выражение неуместной строгости и высокомерия, ставшее, судя по всему, чертой ее характера. «Полковая командирша», – мысленно закончил устный портрет Самоваров и, устав от официоза, выговорил скороговоркой:
– Безмерно-рад-знакомству-с.
Послышался легкий скрип, и высокие двустворчатые двери гостиной, словно веки внезапно разбуженного исполинского старца, медленно и тяжело открылись.
– Кушанье подано, – обратился к гостям лакей с белоснежной салфеткой через руку.
Приглашенные парами прошли в столовую. В центре выстланной новым паркетом прямоугольной комнаты главенствовал овальный стол с приставленными к нему стульями с высокими спинками. У самого входа в кадках росли два молодых дерева: померанцевое и апельсиновое с уже распустившимися соцветиями. Аромат средиземноморских растений плыл по комнате, заглушая запах горящего воска в настенных бронзовых канделябрах. Огненные хвосты свечей отражались в развешанных зеркалах и, усиливая свет, тянулись дымной ниткой вверх, к украшенному лепниной потолку. По двум дальним углам на пьедесталах, словно античные статуи, возвышались высокие вазы с домашними цветами.
Перекрестившись, гости стали рассаживаться. По существующей традиции мужчины заняли места по одну сторону стола, женщины – по другую, но так, чтобы супруги оказались напротив.
На белоснежной скатерти, среди расставленных кувертов6, блюд и соусов, возвышались жирандоли7 из золоченой бронзы – на пять свечей каждая. Как и подобает хозяйке, Агриппина Федоровна самолично разливала горячее, а лакей разносил на подносе уже полные тарелки.
– Дивный вкус, господа. Признаться, такого горячего мне еще откушивать не приходилось. Как называется это блюдо? – промакивая белоснежной салфеткой рот, поинтересовался Безлюдский.