Тайна Оболенского Университета - стр. 24
Обычно я отказывалась от поздних посиделок, но в этот раз решила сходить. Альберт часто по пятницам приглашал к себе ребят, в этот раз у него собрались студенты практически со всех курсов. Стоило мне зайти в комнату, как Юрка Нилов, который играл в карты с Петькой, подлетел ко мне.
– Что ты делаешь? – рассмеялась я, когда парень взял меня на руки и закружил.
– Радуюсь, что ты пришла, – наконец, опуская меня на пол, ответил Юра, – чего это вдруг выбралась потусить, обычно сидишь вечерами затворницей над книгами?
– Захотелось развеяться. Во что играете? – поинтересовалась я.
– Бридж. Присоединишься?
– Я буду лишняя. У вас уже сформированные пары.
– Тогда будешь моей моральной поддержкой, – предложил он и, усевшись на место, похлопал по своей коленке.
– Хорошо, – ответила я и, проигнорировав его намек, поставила рядом свободный стул.
Игра в карты была популярной забавой в Оболенке. Не имея возможности веселиться шумно, мы находили развлечение в картах, нардах или шахматах. Кто-нибудь со стороны решил бы, что мы все здесь психи, ведь на дворе двадцать первый век, кругом клубы, бары, выпивка, Интернет, в конце концов. Но Университет нас выдрессировал так, что мы панически боялись нарушить его правила. Бридж был одной из любимых игр, правда играть на деньги запрещалось, но на кон ставились помощь в написании рефератов, составление докладов и прочие полезные вещи. Я устроилась рядом с Юрой и заглянула в его карты. Расклад был неважным, но уж очень хотелось, чтобы он сделал этого выскочку Авилова. Ему я еще не простила свою подставу перед Арсением.
– Ну, что, Лер, как его картишки? – усмехнулся Петька.
– Не беспокойся, ему достаточно, чтобы выиграть, – гордо вздернув носик, ответила я, словно вопрос Авилова задел лично меня.
– Что ж, ничего не имею против честной игры, – развел руками парень.
Игра продолжилась, но только я вновь ушла в свои мысли, не обращая внимания на ходы ребят, шутки Нилова и грубости Пети.
– Лер, где ты витаешь? – Юрка накрыл мою руку своей ладонью и чуть сжал. – Мы доиграли.
– Я задумалась…
– О чем?
– О символизме изображений, – честно ответила я и переплела наши с ним пальцы.
– Символизме изображений? – удивилась Лена, как-то незаметно оказавшаяся рядом с нами. – И что ты думаешь?
– Любопытно, что простой, на первый взгляд, рисунок может нести какой-то глубокий смысл. К примеру, те же карты. Мы видим рисунок щита с мечом и понимаем, что это туз, самая сильная карта. У нас в Оболенке почти все стены и потолки расписаны, что если это не просто изображение, а некое послание?
– Послание, зашифрованное два с лишним века назад… Интересно, – задумчиво произнес Юрка.
– Даже если так? Что если университетские росписи – тайный язык, который отнюдь не умер с первыми художниками, работавшими в Оболенке. Что если этим языком до сих пор пользуются?
– Ты заговорила как Радзинский, – усмехнулся Петя, передразнивая профессорскую манеру говорить.
– Что ты имеешь в виду? – опешила я.
– Да, как-то раз, когда я пришел к нему с дипломом, он усадил меня в гостиной и затянул такую же волынку, как ты сейчас, – отмахнулся парень.
– И что же именно говорил?
– Рассказывал про росписи на стенах Оболенки, что они срисованы с какой-то книги и каждый рисунок имеет свое значение и даже не одно. Точно из ума выжил старик. Да еще и тебя своим безумием заразил.