Тайна Нефертити (сборник) - стр. 3

Город был устроен удобно, а царские дворцы удивляли чужеземцев роскошью и комфортом. Но Нефертити, услышав, как сказала Тии о Фивах, подумала, что и она была счастливее в старой столице.

Ее размышления прервал слуга, известивший, что явились Эйе с Хоремхебом,[13] они хотят говорить с фараоном. Эйе, муж Тии, был начальником колесничного войска и одним из самых важных вельмож при Эхнатоне. Его Нефертити знала с детства. Военачальник Хоремхеб, еще довольно молодой, редко появлялся во дворце, так как постоянно находился вблизи северных границ Египта, организуя их охрану. В столицу он мог прибыть только с каким-то важным сообщением. Нефертити поспешила в официальные залы дворца.

Увидев царицу, оба военачальника почтительно склонили головы перед ее величеством. Но Нефертити, не любившая излишних церемоний, остановила их движением руки и настороженным вопросом:

– Что привело вас во дворец?

– Дело большой важности, – сказал Хоремхеб. – Я хочу доложить царю: северные земли Египта в опасности, надо срочно посылать туда дополнительные войска. Несколько поредевших и утомленных отрядов не смогут сдержать натиска врага.

– Опять хетты? – поинтересовалась Нефертити.

– И не только они, – ответил Хоремхеб. – Пелесты, эти народы моря, налетели внезапно, нарушив перемирие, разграбили и потопили несколько наших кораблей! Больше нельзя бездействовать!

– Что ты скажешь, Эйе? – обратилась царица к начальнику колесничного войска.

– Хоремхеб прав. Бездействовать опасно. Мы можем лишиться некоторой части северных земель. У фараона целая армия охранников, а защищать границы страны почти некому. Надо послать туда подкрепление, нужны деньги, чтобы нанять побольше воинов. И нужно, чтобы фараон повелел…

– Я распорядилась, – прервала его Нефертити. – Гонцы уже направились к фараону. Царь сейчас в южном загородном дворце. У него творческое вдохновение.

При этих ее словах Эйе и Хоремхеб многозначительно переглянулись, и это не ускользнуло от Нефертити. Они осуждают царя за любовь к поэзии, за то, что он много времени отдает литературному творчеству? Но Эхнатон прекрасный сочинитель и не раз уже это доказывал. Его оды богу, высеченные на камнях строящихся для него самого и Эйе гробниц, уже обрели бессмертие. И Нефертити сочла необходимым подчеркнуть это.

– Вас удивляет, что царь ищет уединения для творческой работы? – сказала она. – Но разве повелитель не волен сам решать, что ему делать в первую очередь?

– В первую очередь нужно заботиться о государстве, – недовольно проговорил Эйе. – Я ценю поэтический дар фараона и даже приказал высечь на стенах своей гробницы оду Атону. Но сейчас нужно не поэтическое слово, а жесткое слово государя.

Его близость к предыдущему фараону – Аменхотепу III да и к Эхнатону, воспитанием которого он занимался долгие годы, ставила Эйе в особое положение при дворе. Он не боялся самому царю сказать то, о чем другие вельможи даже и подумать не посмели бы. Поэтому он добавил:

– Сейчас не время развлекаться и оды сочинять…

– Творчество – это не развлечение, а тоже серьезная работа, – прервала его Нефертити, решившая, что все-таки Эйе слишком много себе позволяет, на что уже не раз ей жаловался Эхнатон.

– Да хорошо ли ты знаешь своего мужа, что с таким усердием его защищаешь? – воскликнул Эйе.