Тайна Кира Великого - стр. 43
– Чересчур хитроумно, – возражал другой голос. – Насколько мне известно, он всегда был прямодушен. Может, он просто боится? Привык править в своих горах только козами и зайцами.
– Но он далеко не глуп. Уж поверь мне. Я знаю его с пеленок. Когда я привел его за руку к Астиагу, он был мальчишкой-дикарем. Тем не менее всего за один день он сумел поставить себя так, что никто во дворце более не смел ни унизить его, ни тронуть, ни оклеветать в глазах деда.
– Старая история, – усмехнулся Фарасг. – Все люди меняются. К тому же раз он прямодушен, значит, пытается честно сдержать свое слово и…
– Но ведь никто и не подстрекает его открыто нападать на царя! – перебил Гарпаг. – Просто сама судьба отдает ему в руки власть! Астиаг уже безнадежно стар и болен и всех утомил своими прихотями. Теперь уж никак и ничем ему не угодишь. И с каждым днем будет все хуже. В Парфии и Гиркании уже зреет мятеж. Не верю, что Кир не понимает, какая опасность ему грозит, если «быков» поведет кто-нибудь другой.
«Быками» называли мидийский трон, массивные подлокотники которого изображали золотых быков.
– Если их не поведем мы с тобой, Гарпаг, – вкрадчиво уточнил Фарасг. – Раз уж он отказывается.
Некоторое время в дымовом отверстии стояла тишина.
– Знать бы наверняка, от чего именно он отказывается, – с осторожностью проговорил Гарпаг. – Я сделал все, что мог. Кому он еще может доверять в Эктабанах, как ни мне. Войска готовы. Он знает. Я рискую ради него головой. Он знает. Ждать опасно. Он и это знает. Какое еще известие, какая опасность способна побудить его к действию. Да, я сделал все, что мог. Я показал ему опасность. Боги вовремя надоумили меня.
– Но до сих пор не ясно, что же там произошло. Не так ли?
– Да. Это воистину необычайная загадка. Я достал лучших людей. Мой «охотник» целую неделю следил за «коновалом». Оба знали только часть замысла. Труп «коновала» должны были найти во дворце наутро. С кинжалом в руке… Но там появились еще какие-то «охотники» и все перепуталось…
– Признайся наконец, Гарпаг. Ведь тебя устраивали оба возможных исхода.
– Сейчас, Фарасг, мы говорим о лучшем исходе! – властно и даже чересчур громко изрек Гарпаг. – Мой «коновал», как мне известно, все еще жив, хоть пойман и посажен в яму. «Охотнику» же Кир снес голову своей собственной рукой. Те неизвестные, которые пытались захватить дворец, тоже были все перебиты. Я сильно подозреваю, что у меня и Астиага в один и тот же час возникли в головах сходные замыслы, и потом эти замыслы скакали в Пасаргады наперегонки. Теперь я в полном недоумении. С одной стороны, все складывается как нельзя лучше. Астиаг поверил, что горы следует обложить войсками. Вот они, войска! Киру остается только самому спуститься с гор. И я, как встарь, готов за руку привести его в Эктабаны.
– Он уже не мальчик, чтобы вести его за руку.
– Тем лучше. Тем лучше, Фарасг, – произнес Гарпаг с нескрываемым сожалением. – Но он молчит. Он бездействует. Чего ждет? Нового покушения на свою жизнь? Теперь это загадочное послание! Будто он не прирожденный воин, а какой-нибудь премудрый эллинский оракул. Может быть, ты, Фарасг, скажешь, каким еще способом можно сманить Кира с его голой и холодной горы в плодородную долину?
При этих словах или чуть позже из тьмы над селением раздался какой-то шум, и мне пришлось навострить оба уха в другую сторону. Похоже было на то, что Иштагу попался.