Тайна голубиного пирога - стр. 24
Понимая, что от чрезмерной работы он может отправиться на кладбище намного раньше своих кашляющих пациентов, доктор поначалу соблюдал часы приема, обозначенные на латунной дощечке, прикрепленной к входной двери. Исключение делалось только для экстренных случаев. Однако вскоре стало ясно: Хендерсону необходимо как можно больше врачебной практики, поскольку обитатели пожалованных королевой апартаментов относились к счетам за его услуги с тем же равнодушием, что и к оплате долгов модистке. Они не только считали возможным записывать его услуги в расходы на проживание, но и вообще отказывались посещать кабинет доктора, не желая делить приемную с дурнопахнущими бедняками и плохо воспитанными солдатами. Иногда после приема он отправлялся консультировать больных на дому, что подразумевало не только дополнительный гонорар, но и более трудных для лечения пациентов: ведь представители знати склонны преувеличивать симптомы своих болезней. Однако аристократы могли оплачивать услуги доктора, но этого не делали, а бедные хотели платить, но не имели на это средств. Поэтому он нередко выводил по ночам сальдо при свете закрученной на минимум горелки, пытаясь сэкономить несколько пенсов на газе. И только пиявки в банке составляли ему компанию.
Доктор молча съел свой вкусный омлет, опасаясь, что любые жалобы на завтрак могут вызвать критику его неудачной прически со стороны миссис Неттлшип. Он уселся за письменный стол и вызвал первого пациента.
После того как Том Сэддлбек вышел из кабинета уже с прямым, как флюгер, носом, его место заняла невысокая молодая женщина с характерной для служанки бледностью. Ее глаза на мгновение остановились на микроскопе, потом перебежали на шкаф с анализами и на примостившееся в углу гинекологическое кресло.
– Вы убрали чучела птиц, – сказала она, взглянув на стены.
– Они принадлежали доктору Барнстейблу, который практиковал здесь до меня, – ответил Хендерсон. – Как я понимаю, вы были его пациенткой?
– Да, какое-то время, потом… – Она замолчала.
– Что потом?
– Мне не хотелось бы говорить об этом, – ответила она, убирая светлую прядь, выбившуюся из пучка волос.
– Ваше имя? – спросил доктор, взяв ручку.
– Элис Кокл.
– Позвольте спросить: сколько вам лет?
– Девятнадцать, сэр.
– Работаете во дворце, я полагаю?
– Я служанка леди Бессингтон, делаю для нее всю работу. Вы, наверно, думаете, графиня может позволить себе целый штат прислуги? Это вовсе не так.
– Надеюсь, вы не слишком утомляетесь, – сказал доктор, которому показалось, что у этой девицы слишком грамотная речь для служанки.
Элис покачала головой:
– О нет, сэр, графиня хорошо ко мне относится, чего не скажешь о некоторых других людях…
Еще немного порасспросив Элис о симптомах, доктор приказал миссис Неттлшип готовить пациентку к осмотру. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти причину ее недомогания. Девушка вновь надела жакет поверх серого утреннего платья и уселась напротив доктора.
– Элис, – сказал он мягко, – причина частой тошноты кроется в вашей беременности. И она у вас достаточно давно.
Никакие уверения, что она совсем необязательно потеряет свое место, не могли утешить юную служанку. Доктор проводил Элис в гостиную, где она осталась сидеть, поминутно вытирая щеки белым шелковым платком. Хендерсон возвратился к своим пациентам. Элис ушла, лишь достаточно успокоившись, чтобы вернуться к своей работе. Размышляя над тем, кто мог быть отцом будущего ребенка, доктор наблюдал через окно, как девушка идет в сторону дворца. Потом Хендерсон вновь вспомнил женщину, встреченную им прошлым вечером около Трофейных ворот, голубизна глаз которой контрастировала с ярким спелым цветом ее кожи, и инстинктивно пригладил вихры.