Тайна гибели линкора «Новороссийск» - стр. 12
Капитан-лейтенант В.В. Марченко:
– Обязанности командира корабля исполнял старший помощник капитан 2-го ранга Хуршудов. Но он тоже убыл на берег, передав всю полноту власти помощнику командира капитану 2-го ранга Сербулову. Зосима Григорьевич – душа-человек, из старых моряков, прекрасно знал корабельную службу. «Не горюй, – говорит, – кого-нибудь найдем». Нашли старшего штурмана Никитенко. Тот что-то задержался у себя в рубке, не успел карты сдать… В общем, он и заступил. Я же попросил дежурного по БЧ-5 (электромеханическая боевая часть) дать на офицерскую душевую горячую воду и пар. Помылся. Сербулов пригласил меня на чай. Вечерний чай по кораблю в 21 час. Значит, это было уже между девятью и десятью часами вечера, когда в кают-компанию заглянул Никитенко и доложил Сербулову, что северо-западный ветер усиливается, и попросил «добро» отдать левый якорь. Сербулов разрешил, и левый якорь ушел в воду… Скорее всего, именно он и вызвал сотрясение старой мины. Но кто это мог предположить тогда?!
В полночь прибыли баркасы с вернувшимися из увольнения матросами. Прибыли все – без замечаний. И я отправился к себе – в 20-ю каюту по левому борту на броневой палубе, рядом с трапом во вторую орудийную башню…
Командир отделения артэлектриков старшина 1-й статьи Л.И. Бакши:
– В увольнение на берег я записываться не стал, хотя и была моя очередь. К тому же я, коренной севастополец, мог переночевать на берегу. Все удивились – как же так? Но у меня был свой расчет. 30 октября – день моего рождения, и потому я договорился с командиром группы управления старшим лейтенантом Захарчуком, что он уволит меня 29 октября на «сквозную», то есть до понедельника. 1 ноября я должен был прибыть на корабль к началу утренней приборки. Все шло своим чередом. В 24 часа я встретил прибывших с берега наших матросов, так как замещал старшину команды. Ребята прибыли без замечаний. Я покурил на баке, потравил с «корешами» за жизнь и где-то за полночь отправился в наш 1-й кубрик, где жили комендоры. Он находился в носу над жилой палубой – под броней. Забрался в свою коечку – под барбетом первой башни – и уснул…
Машинист матрос Н.М. Березняк:
– После возвращения линкора в базу командование объявило всему экипажу благодарность за отлично проведенные стрельбы. С чувством гордости и в приподнятом настроении матросы, старшины, офицеры продолжали свои повседневные дела согласно обычному распорядку: одни ушли в увольнение на берег, другие стирали робы, писали письма домой, пели песни. Очень хорошо играли на баянах братья Полищуки и Калинский.
Однако письма на берег уйти не успели… Никто из нас не подозревал, что через час-другой мы навсегда расстанемся с линкором, а кто-то навечно и с жизнью.
Начальник медицинской службы Черноморского флота генерал-майор медицинской службы в отставке Н.В. Квасненко:
– В тот вечер я был приглашен на квартиру командующего Черноморским флотом вице-адмирала Виктора Александровича Пархоменко. Это было буквально за несколько часов до взрыва. Я приехал вместе с врачом-специалистом. Наш пациент чувствовал себя очень плохо: сильный жар – температура за 39 градусов, систологическое давление – под двести. Мы договорились, что завтра на службу комфлота не пойдет. С тем и уехали. Я вернулся к себе домой – на Большую Морскую. Было душновато, открыл балконную дверь. Лег спать поздно…