Тайна двух реликвий - стр. 68

Когда «форд» миновал озеро Лоуэр Отей, по сторонам потянулась уснувшая городская окраина. За придорожной парковкой с несколькими машинами Одинцов скомандовал Хантеру остановиться. Он рванул из автомобильной рации провод с микрофоном, вытряхнул патроны из револьвера, протёр его своей банданой и бросил оружие за спинку сиденья. Протерев руль и рычаги, Одинцов с рюкзаком под мышкой вышел из машины.

– Рэя освободишь позже, – сказал он Хантеру и отправил ключ от наручников вслед за револьвером. – Вот что, парни… Я не знаю, что произошло с вашим другом. Наткнулся на него случайно. Точно так же вы могли сами найти его и отвезти к врачам. А меня просто не было. О’кей? Это лучше для всех… Гони в госпиталь. И пусть ваш друг останется жив. Гони!

Одинцов захлопнул дверцу. Хантер тут же рванул с места и через несколько секунд привычно включил проблесковые маячки на крыше машины, хотя дорога была пуста. Мигающий огнями «форд» умчался к центру города, а Одинцов повернул в обратную сторону. Он не слишком надеялся на то, что пограничники скроют его участие в спасении раненого. Но сейчас они заняты, – значит, есть время до тех пор, когда полиция пойдёт по его следу. А офицер, даст бог, и вправду выживет…

Дойдя до припаркованных машин, Одинцов без труда угнал какую-то женскую малолитражку и проехал вдоль окраины Сан-Диего ещё километров пять к северу. Машину он бросил неподалёку от водохранилища Свитуотер, пешком вышел на пустынный берег, снял всю одежду и хорошенько выкупался, смыв с себя дорожную грязь. Рука болела, но терпимо.

После купания Одинцов наощупь сбрил щетину и переоделся в чистое. Пригодились шорты, купленные Родригесом, и кубинская белая рубаха: её свободные рукава скрыли серый влажный бинт с пятнами крови. Сделать перевязку было нечем – запас бинтов ушёл на раненого офицера. Соваться в ночную аптеку Одинцов не рискнул. Пограничники видели его со стрижкой, поэтому пришлось надеть парик: длинные волосы по плечам и выбритое лицо основательно изменили внешность.

Рюкзак с грязной одеждой Одинцов выбросил в ближайший мусорный контейнер из тех, что ранним утром увозят на свалку. В мусор отправились и керамические вкладыши – бронежилет навсегда превратился в обычную сумку-сосиску. Правда, выстрелы из дробовика местами изодрали кевлар в клочья, поэтому снова пригодился чехол, который маскировал сумку в аэропорту Канкуна. Лёгкий багаж выглядел пристойно, а сам Одинцов ничем не отличался от обычного туриста.

Из всего, что было при нём на выезде из Тихуаны, теперь оставалось только самое необходимое: смартфон с пауэр-банком, свежая футболка, несессер, деньги, документы, отнятый в Мексике пистолет – и туристское одеяло. Одинцов расстелил его под прибрежным кустом, улёгся, сунул сумку под голову и вполглаза подремал до рассвета.

Будильник смартфона блямкнул, когда в Сан-Диего было шесть утра. В это время на Восточном побережье уже девять, и Ева наверняка проснулась.

Можно звонить.

За минувшие несколько дней Ева извелась в ожидании Одинцова, но и времени даром не теряла.

Перед вылетом из Нью-Йорка она успела заехать на Седьмую авеню и в тамошних бутиках нанесла заметный урон своему банковскому счёту, зато теперь не чувствовала себя замухрышкой. С нею в Майами доставили чемодан с гардеробом, достойным ослепительной путешественницы.