Тайна двух лагерей - стр. 19
Оставив машину недалеко от ворот, Гуров поспешил в лес, обходя забор лагеря. Здесь расстояние другое, если двигаться от ворот. Но кто сказал, что преступник, если он сначала наблюдал за своей жертвой, двигался тоже от ворот. Он мог прийти откуда угодно. Гуров спешил и пару раз наступил на мокрую землю, испачкав ботинки. Ничего, это не самое большое из зол. Наконец сыщик добрался до того места в лесу, откуда хорошо была видна задняя стена кухонного корпуса и яма под емкость, куда свалился рабочий.
Да, обследовать придется обширный участок, потому что в этом месте ограждение выгибается дугой и точек для наблюдения вымышленного преступника может оказаться очень много. И все же Гурову удалось отказаться от нескольких участков. Слишком открытая местность, невозможность скрытно уйти с точки наблюдения или просматриваемость этого места с других сторон. Нет, наблюдатель должен быть уверен, что его не видно ни с одной стороны, он должен быть прикрыт деревьями максимально. А значит, таких мест всего три. Гуров обошел их дважды, он обошел даже больше, чем ему показалось важным. И все же ни намека, ни окурка, ни хоть какого-то следа обуви. Что это означало? Собственно, ничего особенного и не означало. Преступник, если он и существовал в природе, мог не успеть выкурить ни одной сигареты. Увидел Смирнова возле ямы, понял, что никого нет рядом и рабочий не виден со стороны кухни. Перебрался через забор, подошел и столкнул его вниз. Всё! Причем это если основываться на гипотезе, что преступник был. А ведь его могло и не быть, это действительно могло быть несчастным случаем. Могло. Но сколько совпадений, нереально много совпадений.
Зря спешил, подумал Гуров. Надо вернуться и хотя бы окурки собрать. Ничего они не дадут, но собрать надо. И след обуви сфотографировать на телефон. Ни одного приметного дефекта на подошве, но сделать снимок все равно надо. Гуров шел вдоль забора «Росинки» к тому самому месту, где недавно он нашел окурки и место, где топтался и курил неизвестный. Все было как-то неправильно и нелогично. Недовольный собой, сыщик шагал по лесу вдоль забора лагеря и пытался снова выстроить в голове непротиворечивую схему.
И тут он совершил непростительную ошибку. Пытаясь разложить в голове по полочкам всю информацию и начать делать выводы, Гуров упустил из вида, что преступники тоже беспокоятся о следах, которые могут привести к ним. Это не бытовая ссора. Тот, кто убил Андреева, действовал не по своей инициативе, за ним стоял заказчик, и этот заказчик узнал, что исполнитель выжидал за деревьями, курил и бросал на землю окурки. И теперь ему было приказано следы убрать.
Все эти мысли и их нюансы пронеслись в голове сыщика за одно мгновение как молния, которая яркой вспышкой перечеркивает небосвод. Он увидел человека, сидевшего на корточках и державшего в ладони окурки. Гуров не сразу увидел мужчину, но тот, видимо, давно заметил незнакомца и сидел не шевелясь, следя за ним взглядом. Преступник явно не знал, что ему делать в такой ситуации, потому что незнакомый мужчина в приличном костюме и при галстуке почему-то шел по лесу недалеко от ограды детского лагеря, а потом свернул к тому самому дереву.
И еще одна мысль мелькнула у Гурова в голове: он был безоружен, а этот человек нет. Невысокий, крепкий, с крутым мускулистым затылком, этот человек был опасен. И на пальцах мелькнули татуировки перстней. И тут же, в подтверждение мыслей сыщика, в руке незнакомца тускло блеснуло лезвие ножа. Бросок всем телом был резким, сильным, но ожидаемым. Сколько схваток с бандитами за свою карьеру в уголовном розыске прошел Лев Иванович. Все и не упомнить. И с оружием, и без оружия. И всегда, с риском для жизни, сыщик пытался закончить поединок без жертв. Это его долг, это его совесть и мировоззрение, если хотите. Преступник должен предстать перед судом, суд должен определить, какова его вина, и вынести свое решение. А работа самого Гурова в том и заключается, чтобы обеспечить явку в суд очередного бандита, афериста, насильника. Ни у кого не должно быть сомнений, что он превысил пределы необходимой самообороны, никто не мог сказать или просто намекнуть, что следы борьбы на теле преступника – это следы пыток, выбивания признаний. Нет, для Гурова любой поединок с преступником – это прежде всего умственный поединок. А если у противника в силу его умственной ограниченности не появилось возможности победить, то это его проблема.