Тайна древней рукописи - стр. 13

– Я уже чувствую себя шпионкой. Эта бумажка с адресом самоуничтожится через десять секунд? – спросила я, протягивая зажатую в руке записку.

– Она – нет, а ты – да, если не поторопишься. Кстати, я слышал, что у вас, Август, практически фотографическая память? Постарайтесь запомнить каждое его слово и не делайте записей.

– Почему?

– Люди начинают нервничать и сдерживать себя, когда видят, что за ними записывают. Они боятся, что все, что они скажут, обернется против них.

– Хорошо, пойдем, Август.

Но он не двинулся с места и еще больше склонился над манускриптом.

– Август!

– Извините, но, кажется, А. был одинок… Такое чувство, что мы с ним хорошо знакомы.

– Вот опять! – Я скрестила руки на груди. – Неужели А. не может быть девушкой?

Август снова взглянул на манускрипт.

– Не думаю. Судя по почерку… я все-таки склонен считать, что это мужчина.

Я закатила глаза.

– Да брось ты! Как ты можешь узнать по почерку, кому он принадлежит?

Август усмехнулся так, что у него на щеках показались ямочки:

– Ладно, пусть А. остается пока просто А., ни мужчиной, ни женщиной. До тех пор, пока мы точно не узнаем.

– Спасибо. – Я улыбнулась ему в ответ.

– Что ж, – вмешался дядя Гарри, – было бы неплохо установить его личность. Тогда мы смогли бы проследить все перипетии палимпсеста. Возможно, его судьба окажется еще более невероятной и тем более ценной. Ну, вперед на поиски!

Мы вышли из офиса на улицу.

– Квартира Роуза находится всего в паре километров отсюда, – сказала я. – Прогуляемся?

Август кивнул, и мы пошли пешком.

– И почему ты не вернулась ночью в сад? – спросил он.

– А это предполагалось? – удивленно ответила я.

– Я думал, мой намек на гамак был достаточно прозрачным. – Он улыбнулся. – Я сегодня там спал. Думал, ты появишься.

– Но… – Я еще никогда не встречала таких откровенных парней, и мне это начинало нравиться.

– Недостаточно явное приглашение?

– Возможно. – Я приняла притворно обиженный вид, слегка выпятив нижнюю губу.

– Не делай так больше, иначе в следующий раз мне придется достать тебе луну, солнце, мир и все, что захочешь.

Моей нервной системе досталось по полной. С одной стороны, я готова была смотреть на него вечно, с другой – убежать куда-нибудь подальше. Когда он улыбался, он походил на мальчишку. Когда же говорил с серьезным видом, Август выглядел как молодой профессор, задумчивый и очень мудрый. В любом случае он был прекрасен.

Мы зашагали в ногу.

– Итак, Каллиопа. Ты перешла в выпускной класс? – спросил он меня.

– Да.

– И куда будешь поступать?

– Ну, это еще не решено.

– Почему?

Я пожала плечами.

– Отец хочет, чтобы я пошла по его стопам – в Гарвард на юридический. Унаследовала бы фирму и за деньги «умывала» людей в судебном зале.

– А чего хочешь ты?

– Хочу изучать английскую литературу или философию, но, по мнению отца, любой из этих предметов с практической точки зрения является абсолютно бессмысленным. Вообще я готова учиться где угодно, только не на юридическом.

– Ты с ним уже об этом говорила?

– Его ни в чем нельзя убедить. Еще никому этого не удавалось. Ты можешь говорить сколько угодно, но он остается глух, как бочка, как будто ничего и не было. Большую часть времени, когда я разговариваю с ним, я чувствую себя так, как будто подаю ходатайство судье.

Мне не очень нравилось то русло, какое принял наш разговор, и я хотела сменить тему. Видимо, Август понял мои чувства и сказал: