Тайна доктора Фрейда - стр. 8
Фрейд задержался в комнате сына. Когда Мартин еще жил здесь, отец часто заглядывал к нему, чтобы поболтать. Несмотря на порой взбалмошный нрав и непредсказуемые реакции Мартина, он доверил ему управление своими денежными делами. И даже отдал в его руки счета издательства. Но Мартин не любит свою жену Эсти, которую считает клинической дурой. Как знать, не прочитал ли он письма, которые принес из издательства после приключения, едва не стоившего ему жизни? Заговорит ли он об этом с Эсти? Когда он с непринужденным видом, который напускает на себя в смущении, протянул отцу пачку писем, тот не осмелился спросить его об этом. Заметил ли он подпись Вильгельма Флисса? Дурацкий вопрос. Да к тому же он только что избежал смерти…
Доктор направился к своему письменному столу рядом с окном, где было написано столько страниц. С этого места, такого удобного, ему была видна обращенная во двор сторона дома, с каштанами и нишей, где ютился фонтан – безмятежное видение, побуждавшее к мечтательной задумчивости. Рядом комната, где он принимал пациентов. Отсюда можно заметить даже покрытую узорчатым ковром кушетку, на которую те ложились, чтобы поведать свои истории, а также кресло, в котором располагался он сам, когда слушал их. Обставляя это помещение, Фрейд вдохновлялся декором в кабинете своего учителя, Жан-Мартена Шарко, с которым познакомился в Париже, когда был студентом. Там-то он и загорелся страстью к древностям и восточным коврам, которая его с тех пор не покидает.
Он посвятил много времени приобретению древних вещиц, которые обходились ему подчас очень дорого, как, например, прелестная греческая ваза из Дипилона или же алебастровый сосуд удлиненной формы для какой-то драгоценной жидкости, который датируется 600 годом до нашей эры. Он давал их на экспертизу таким своим друзьям, как Эммануэль Лёви или его ученик Эрнст Крис, хранитель Венского Культурно-исторического музея, куда вхож и Фрейд.
В витринах он выставил статуэтки со всех концов света: кое-что было подарено дорогими его сердцу друзьями, кое-что куплено в Вене у антиквара Роберта Люстига, а кое-что лично привезено им из путешествий после суровых споров с продавцами.
На его письменном столе царили боги Древнего Египта, которых он обожал изучать в детстве, и среди них несколько изображений Озириса, а также терракотовый, лишенный своей лиры[1] Эрот второго века до н.э. из Мирины[2]. Нефритовые изделия, подаренные ему Эрнстом на его день рождения, ему тогда исполнилось пятьдесят три года. Рядом со статуэтками стояла великолепная китайская ваза с таинственными письменами.
Эти живые предметы, каждый из которых рассказывал свою историю, символизировали крепкие связи, которые Фрейд любит поддерживать с теми, кто встречался ему на пути. Статуэтки даже участвовали в семейных трапезах. Они первыми вступали в диалог с пациентами, предваряя их разговор с психоаналитиком, где один должен был совершенно отдаться, а другому ни в коем случае не следовало ничего говорить о себе, чтобы позволить осуществиться так называемому переносу. А для аналитика они были средством объяснить пациентам работу бессознательного, которое приподнимает над прошлым завесу настоящего. Ключ к психике, растолковывает он им, находится в исследовании причин. Это как изучение истории человечества посредством археологии. Подобно археологу, психоаналитик копает в душе пациента, чтобы раскрыть все наслоения его прошлой жизни: психоанализ и археология – словно две стороны одной отрасли знания.