Тайга, море и немного таинственного - стр. 9
Закончив с раненой, лейтенант занялся мертвыми. Трупы, освободив от рюкзаков и снаряжения, отволок метров за двести от поляны. Раздел, чтобы зверькам лесным, охочим до мертвой плоти, было до нее удобней добираться, и сбросил в узкий овражек. «Прах к праху». Так священники католические погребальную молитву заканчивают. Кузовков в богов не верил, а вот к духам лесным относился с уважением, но без фанатизма. Потому обратился к ним, попросив помощи в исцелении тигрицы. Отнес в кусты кусок лепешки с куском сахара и стал разжигать костер. Большой жечь не стал, еще не холодно. Огонь ему нужен только чтобы разогреть банку тушеной говядины с гречневой кашей да чайку заварить.
Вычерпал пахучую кашу из котелка полностью. Не став его мыть, зачерпнул из ручейка воды и поставил кипятиться. А когда вода забурлила, отставил его в сторонку, сыпанул горсточку заварки и накрыл крышкой. Вскоре по полянке разошелся аромат крепкого чая.
В сочетании немытого после жирной каши котелка и черного чая получился своеобразный таежный напиток. А как иначе? И котелок после кипятка будет чистым, и остатки каши, что ложкой не удалось зацепить, по назначению пойдут. В тайге каждая крошка пищи дорога, и пропасть не должна. Охотник или геолог, уходя в тайгу надолго, много еды с собой не берет, надеясь на природный приварок. Потому и бережет каждую крошку. И тесто для выпечки пресной лепешки замешивает прямо в мучном мешочке. Чтобы не терять налипшее в миске. Посуду от не совсем съеденных вкусняшек только в городе моют. Лейтенант это видел в Чите, в столовой школы милиции. Забайкальцы без претензий наливали чай в стаканы, из которых только что вычерпали сметану. Чай становился мутным, и это не всем курсантам, прибывшим из других краев и областей дальневосточных, нравилось. Не все они были таежниками и не знали, что в тайге каждая употребленная в пищу калория повышала шанс на выживание в экстремальной ситуации. Так что разбрасываться даже малой толикой пищи нельзя!
Спал лейтенант по-таежному – вполуха и в полглаза. Дважды поднимался, проведывал тигрицу. Но близко не подходил. Спала она беспокойно, едва слышно порыкивая и дергая лапой. Но не просыпалась. Утро покажет, легко она отделается или нет, если рана загноится. Вколет еще антибиотика, а уж от остального тигрице придется самой избавляться посредством языка. Ее слюна – природный антисептик, убивающая большинство именно гнилостных бактерий.
Утро наступило как всегда незаметно. Проснулся лейтенант и сразу к тигрице: как она? Тигрица была занята вылизыванием раны. Лежала уже не на боку, а на животе, поджав под себя три здоровые лапы и вытянув вперед раненую. Неожиданно в голове у Кузовкова прозвучали слова:
– Человек, я хочу пить.
С открывшимся от неожиданности ртом лейтенант едва не сел на уголья костра.
– Так ты та самая Страж Границы? Из лаборатории? С китайцами воюешь за похищенных щенков? Я слышал о тебе, но про месть думал – байка. Ты действительно мстишь закордонникам?
– Да, но ты много говоришь. Принеси воды. Много.
Лейтенант быстро сорвал несколько крупных листьев белокопытника, в народе известного как лопух. Соорудил из них неплохую чашу литров на пять и, прихватив и свой котелок, побежал к ручью. Не шоркнул ни один сухой листок, не треснула веточка. По тайге даже бегать надо бесшумно.