Таверна «Лапы и хвост» – 2 - стр. 15

– У меня тоже три, как у Мэтью, – сказал капитан, выслушав мой перевод, – я Марчелло Фабрицио Саватти.

– Вот, – Кеша вздохнул, – у всех три имени, а у Кеши только два.

– Я придумаю тебе третье, – пообещала я.

– Когда?

– Прямо сегодня и придумаю, только напомни мне после того, как мы разберёмся с рыбой. Нам же нужно и себе оставить, потому как нас как-то всё больше становится, и спанкам отдать за орехи, и рибусам за шкатулку. К тому же мы не знаем, кто свалится на нас сегодня или завтра, может, ещё какие-нибудь любители рыбы. И на ледник положить для тех же спанков…

– Тогда чего мы тут сидим? – проворчал Лео, который терпеть не мог разговоров, в которых по тем или иным причинам не мог принимать участия.

– Дай Ори позавтракать, – строго осадил его дедушка и заработал мою признательную улыбку. – А потом уже дела. Кстати, – тут дедушка скромно ковырнул лапкой пол, – мы, знаешь ли, тоже рыбу уважаем, только нам редко удаётся её попробовать. Особенно хороши пирожки с рыбкой…

– Я поняла, – обречённо кивнула я, – вам тоже отложить. Ну что же, раз такое дело, пойдёмте смотреть вашу рыбу.

И мы всё дружной компанией – Марчелло, Кеша, Лео с дедушкой и я – отправились во двор, где в тенёчке под навесом на куче травы лежала гора рыбы. Я совершенно не преувеличиваю: серебристых тушек, некоторые из которых ещё трепыхались и били хвостами, было много. Очень много. На вскидку – килограммов сто, никак не меньше. Приглядевшись, я опознала судака, щуку и жереха. Кажется, в моём прошлом мире эта крупная рыбина с тёмно-синей спиной и серебристыми боками называлась именно так.

– Это лабран, – пояснил мне Марчелло, показывая на местного жереха, – он вкусный, особенно копчёный.

Через полчаса рыба была разложена на несколько аккуратных кучек: что-то в ледник, что-то в кухню, отдельно – рибусам и отдельно самая большая щука – спанкам.

Я оглядела результат нашего коллективного труда и совсем было собралась отправиться в кухню, как раздалось громкое хлопанье крыльев и чей-то жизнерадостный голос:

– Ого! Рыбёшка! Свеженькая!

– Родриго!

Марчелло бросил здоровенную рыбину обратно на траву и теперь с радостной улыбкой смотрел на устроившуюся на ветке пёструю птицу с забавным хохолком, напоминающим элегантную шляпку. Основная часть перьев у нашего очередного гостя была чёрно-белая, только на шее они становились коричневыми, почти рыжими. Лапы яркого лимонного цвета были украшены мощными когтями.

– Привет, кэп! Рад видеть тебя живым!

Мэтью

– Господин барон, – Бенедикт, уже второй день обитающий в доме матушки и чрезвычайно этим обстоятельством недовольный, вошёл в столовую, где мы с баронессой Даттон изволили пить дневной чай. Это матушка так выразилась, видимо, чтобы мой камердинер проникся и понял, что о той вольнице, которая была в моём доме, на ближайшее время стоит забыть. Во всяком случае, до тех пор, пока доктор Мэрфи не разрешить мне вернуться к себе.

– Что случилось? – с затаённой надеждой спросил я, уже начиная мечтать о том, чтобы произошло хоть что-нибудь, потому как чинная и размеренная жизнь в матушкином особняке наводила на меня смертную тоску. Мне до дрожи хотелось в лес, в поместье, снова окунуться в удивительные и непредсказуемые события, ну и увидеть Ори, естественно.

– Вам письмо, – Бенедикт, упакованный вместо привычных кожаных брюк, рубашки и жилета в «подобающую одежду» и выглядящий в строгом костюме непривычно солидно, протянул мне поднос, на котором лежал небольшой конверт. Издали я не смог рассмотреть, чьим перстнем он запечатан, но выглядело послание солидно.