Татьяна и Александр - стр. 5
– Никакие это не важные вещи, – возражает Татьяна, опускаясь перед ним на колени и беря его за руки. – Если за мной придет НКВД, я буду знать, что тебя нет, и с радостью встану к стенке. – Она сжимает его руки. – Я встану к стенке как твоя жена, не сожалея ни об одном мгновении, проведенном с тобой. Так что позволь мне остаться здесь. Позволь мне еще раз вдохнуть твой запах, прикоснуться к тебе, поцеловать тебя еще раз. Сыграй со мной в мою игру, какими бы горестными ни казались наши объятия в замерзающем Ленинграде. Сотвори чудо – ляг со мной. Скажи, что делать, и я сделаю.
Александр тянет ее за руку:
– Иди сюда. – И раскрывает объятия. – Сядь ко мне на колени.
Она подчиняется.
– Теперь положи ладони мне на лицо.
Она подчиняется.
– Прижмись губами к моим глазам.
Она подчиняется.
– Поцелуй меня в лоб.
Она подчиняется.
– Поцелуй меня в губы.
Она подчиняется. И вновь подчиняется.
– Таня…
– Ш-ш-ш.
– Разве не видишь, я погибаю.
– А-а-а, – произносит она. – Пока еще ты цел и невредим.
Она сидела, наблюдая за докером, в солнечные дни и в дождливые дни. И когда был туман, а в восемь часов по утрам он бывал почти всегда.
Это утро не было похоже на другие. Это утро было холодным. На причале пахло водой и свежей рыбой. Над головой кричали чайки, раздавался голос человека.
«Где мой брат, который помог бы мне, где моя сестра, моя мать? Паша, помоги, укрой в лесу, где я могу тебя найти! Даша, смотри, что случилось! Видишь? Мама, мама! Мне нужна моя мама. Где мои родные, которые расспрашивали бы меня обо всем, докучали бы мне, не оставляя в одиночестве? Где они все, почему не помогают мне справиться с этим? Деда, что мне делать? Я не знаю, что делать».
В это утро докер, вместо того чтобы пойти к друзьям на соседний причал на перекур и кофе, перешел дорогу и сел рядом с ней на скамью.
Это ее удивило. Но она ничего не сказала, только плотнее запахнулась в белый халат медсестры и поправила на голове косынку.
– Меня зовут Свен, – сказал докер на шведском. – А как тебя зовут?
– Татьяна, – после долгой паузы ответила она. – Я не говорю по-шведски.
– Хочешь сигарету? – спросил он по-английски.
– Нет, – ответила она тоже по-английски.
Она собиралась сказать ему, что плохо говорит по-английски. Не было сомнения, что он не говорит по-русски.
Тогда он спросил, не принести ли ей кофе или что-нибудь теплое, чтобы накинуть на плечи. Нет и нет. Она не смотрела на него.
Свен немного помолчал.
– Ты хочешь попасть на баржу, да? Пойдем. Я отведу тебя. – Он взял ее за руку, но Татьяна не сдвинулась с места. – Вижу, ты что-то здесь оставила. – Он осторожно потянул ее за собой. – Пойди и принеси.
Татьяна не пошевелилась.
– Возьми сигарету, возьми кофе или садись на баржу. Я даже не отвернусь. Не обязательно пробираться украдкой мимо меня. Я пустил бы тебя и в первый раз, когда ты пришла сюда. Стоило просто попросить. Хочешь попасть в Хельсинки? Отлично. Я знаю, ты не финка. – Свен помолчал. – Однако ты беременна, и тебе скоро рожать. Два месяца назад тебе было бы легче. Но необходимо либо вернуться, либо идти вперед. Сколько еще ты намерена сидеть здесь и глазеть на мою спину?
Татьяна пристально вглядывалась в Балтийское море.
– Если бы знала, стала бы я здесь сидеть?
– Не сиди здесь больше. Пошли, – сказал докер, но она покачала головой. – Где твой муж? Где отец твоего ребенка?