Татьяна и Александр - стр. 21

– Послушайте, – начал Александр, – соберитесь с силами. Они вам понадобятся.

– Чтобы получить медаль? – недоверчиво спросил Майков.

– Если не возьмешь себя в руки и не перестанешь трястись, то получишь медаль посмертно, – сказал Александр.

– Как ты узнал, что я трясусь?

– Слышу, как стучат твои сапоги, – ответил Александр. – Успокойся, солдат!

Майков повернулся к Успенскому:

– Я говорил тебе, лейтенант, что это странно, когда тебя будят ночью…

– А я велел тебе заткнуться! – приказал Александр.

Через узкое оконце в передней части грузовика пробивался тусклый голубоватый свет.

– Лейтенант, – обратился Александр к Успенскому, – можешь встать? Мне надо, чтобы ты загородил окошко.

– В последний раз, когда я это слышал, моему соседу по казарме врезали, – с улыбкой произнес Успенский.

– Не сомневайся, здесь никому не врежут, – сказал Александр. – Вставай!

Успенский подчинился.

– Скажи правду. Мы получим повышение?

– Откуда мне знать?

Когда Николай загородил окошко, Александр снял сапог и вынул одну из гранат. Было так темно, что ни Майков, ни Успенский не увидели, что он сделал.

Он подполз к задней части грузовика и сел, прислонившись спиной к дверям. В кабине находились только два энкавэдэшника. Они были молоды, у них не было опыта, и ни один не хотел пересекать озеро из-за повсеместной опасности немецких обстрелов. Недостаток опыта у водителя проявлялся в его неспособности вести грузовик быстрее двадцати километров в час. Александр знал: если немцы отслеживают действия советской армии со своих позиций в Синявине, то неспешное движение грузовика не ускользнет от внимания разведки. Пешком он шел бы по льду быстрее.

– Майор, вы идете на повышение? – поинтересовался Успенский.

– Мне так сказали и разрешили оставить при себе оружие. Пока не услышу другого, буду оставаться оптимистом.

– Они не разрешили оставить при себе оружие. Я видел и слышал. У них просто не хватило силы отобрать его.

– У меня тяжелое ранение. – Александр достал папиросу. – Если бы захотели, отобрали бы.

Он закурил.

– У вас найдется еще одна? – спросил Успенский. – Я три месяца не курил. – Он пытался разглядеть Александра. – Не видел никого, кроме медсестер. – Он помолчал. – Правда, слышал ваш голос.

– Ты не хочешь курить, – сказал Александр. – Насколько я знаю, у тебя проблемы с легкими.

– У меня одно легкое, и моя медсестра нарочно поддерживала меня в больном состоянии, чтобы меня не отправили обратно на фронт. Вот что она для меня сделала.

– Вот как? – Александр старался не закрывать глаза при воспоминании о медсестре Николая – миниатюрной ясноглазой блондинке из Лазарева.

– Она приносила лед и заставляла меня вдыхать холодные пары, чтобы заставить легкие работать. Жаль, она не могла сделать для меня чего-то большего.

Александр протянул ему папиросу. Он хотел, чтобы Николай замолчал. Вряд ли Успенский обрадовался бы, узнав, что Татьяна спасла его лишь для того, чтобы он попал в лапы Мехлиса.

Вынув пистолет Токарева, Александр встал, направил оружие на заднюю дверь и выстрелил, выбив замок. Майков вскрикнул. Грузовик замедлил ход. Очевидно, люди в кабине были озадачены источником шума. Сидя на полу, Успенский больше не загораживал окошко. У Александра оставалось несколько секунд до остановки грузовика. Распахнув двери, он вытащил чеку из гранаты, приподнялся над крышей ползущего грузовика и бросил гранату вперед. Она приземлилась за несколько метров впереди по пути следования машины. Через пару секунд раздался оглушительный взрыв. Он успел лишь услышать блеяние Майкова: «Что это…» – когда его швырнуло из грузовика на лед. Он ощутил резкую боль в незалеченной ране на спине, подумав, что швы наверняка разойдутся.