Татьяна и Александр - стр. 11
Соленая вода. Сделав глубокий вдох, Татьяна улыбнулась. Ей нравился этот запах, не похожий на знакомые ей запахи.
Зато были знакомы чайки, с пронзительными криками разрезающие воздух.
Вид из окна не был ей знаком.
Этим туманным утром Нью-Йоркская бухта представлялась расплывчатым зеркальным пространством зеленоватой морской воды, и вдалеке Татьяна увидела высокие здания, а справа от нее из тумана выступала огромная статуя, которая держит факел в поднятой правой руке.
Сидя у окна, Татьяна зачарованным взглядом рассматривала эти здания. Такие высокие! И такие красивые! Их было так много на горизонте. Шпили и выступающие плоские крыши вырисовывались на фоне неба, вознося смертного человека в бессмертные небеса. Кружащиеся птицы, спокойная вода, громадные здания и зеркальная бухта, выплескивающаяся в Атлантику.
Вскоре туман рассеялся, Татьяне в глаза ударило солнце, и ей пришлось отвернуться. Бухта утратила свою зеркальность, когда по ней начали курсировать паромы и буксиры, все разновидности лихтеров и грузовых судов и даже несколько яхт, издававшие радостную какофонию гудков и свистков. Татьяна собралась даже закрыть окно, но передумала.
Татьяна всегда мечтала увидеть океан. Она побывала на Черном море и на Балтийском море и повидала много озер – одна Ладога чего стоит, – но никогда не видела океана. Что до Александра, то он однажды в детстве плавал на катере по океану, наблюдая фейерверк 4 июля. Похоже, скоро наступит 4 июля. Может быть, Татьяна увидит фейерверк. Надо будет спросить у Бренды, ее медсестры, которая была не очень-то приветлива, закрывая от Татьяны нижнюю часть лица – и сердце – защитной маской.
– Да, – сказала Бренда. – Фейерверк будет. Четвертое июля через два дня. Все будет не так, как до войны, но все же будет. Но что тебе до фейерверка? Ты в Америке меньше недели и спрашиваешь про фейерверк? Тебе надо беречь ребенка от инфекции. Ты была на прогулке? Ты ведь знаешь, доктор велел тебе гулять на свежем воздухе, и прикрывать рот, если кашляешь, и не поднимать ребенка, потому что это утомит тебя. Ты была на воздухе? А завтрак?
«Бренда всегда тараторит слишком быстро, – подумала Татьяна, – нарочно, чтобы я не поняла».
Даже ворчание Бренды не могло испортить завтрак – яйца, ветчину, помидоры и кофе с молоком (не важно, сухое молоко или нет). Татьяна завтракала, сидя на своей кровати. Приходилось признать, что простыни, мягкий матрас и подушки, как и толстое шерстяное одеяло, дают прекрасное ощущение комфорта.
– Можете принести мне сына? Мне надо его покормить.
Ее груди налились молоком.
Бренда со стуком опустила окно.
– Не открывай больше, – сказала она. – Твой ребенок простудится.
– Простудится от летнего воздуха?
– Да, от влажного летнего воздуха.
– Но вы только что велели мне выходить на прогулку…
– Воздух снаружи – это одно, а воздух в помещении – совсем другое, – ответила Бренда.
– Он же не подхватил от меня туберкулезную палочку, – сказала Татьяна, нарочито громко кашляя. – Принесите мне моего ребенка, пожалуйста.
Бренда принесла ребенка, и Татьяна покормила его, а потом снова открыла окно и уселась на подоконник, качая младенца на руках.
– Взгляни, Энтони, – прошептала Татьяна на родном русском языке. – Видишь? Видишь воду? Красиво, правда? А на том берегу бухты стоит большой город, где много людей, где красивые улицы и парки. Энтони, как только я поправлюсь, мы сядем на один из этих шумных паромов и прогуляемся по улицам Нью-Йорка. Ты хотел бы туда? – Гладя личико своего крошечного сына, Татьяна всматривалась в город на той стороне бухты. – Твой папа хотел бы, – прошептала она.