Таро: падающая башня - стр. 4

– А ну стоять! – рявкнула старуха и схватила меня за руку. Кто бы мог подумать, какая сила может быть в этих сухоньких ручонках умирающей бабки. – Куда же ты, милая. Разве ты не хочешь со мной попрощаться, разве ты не за этим сюда пришла?

Я ошалело кивнула и попыталась вырваться. Не тут то было. Таиска держала меня мертвой хваткой.

Ну что же ты? – Сказала она и еще сильнее сжала запястье. —Ты же ведь Марьина внучка. Я тебя помню. Я тебя маленькую конфетами угощала, когда к твоей бабушке за молоком приходила, неужели забыла.

Ага, конфетами, это громко сказано. Один раз дала 2 барбариски, до того затисканные, будто их крысы по полу валяли и те жрать не стали. Ну и я не стала, выбросила в ближайший бурьян. Бабка же продолжала:

– Ты деточка, не слушай, что про меня люди болтают, будто колдунья я и с нечистой вожусь, просто мне сила дадена, а ей выход нужен, иначе и мне плохо будет и другим непоздоровится. Я же не только там сглаз или порчу наводить могу я и лечить умею. Знанием можно во вред, а можно во благо пользоваться. А ты, деточка не хочешь мой Дар взять – прищурившись спросила она.

Я отчаянно замотала головой и попыталась еще раз вырваться. Наверное на моем лице отразился такой ужас, что бабка запела совсем уж елейным голоском и чуть ослабила хватку

– Да ты подумай, дурочка! Ты бед не будешь знать с таким-то знанием. Любую болезнь или неприятность от себя отведешь, денег сколько хочешь заработаешь, людей лечить станешь, а они тебе подарки понесут, в ноги кланяться станут.

Только пальцами щелкнешь и самый красивый мужик у твоих ног будет. – уговаривала она меня. Золото, машину тебе купит. Не разлюбит, не изменит. В глаза тебе смотреть станет, из твоей руки есть, след в след ходить. Какая баба такой любовью похвастается. А то, что ты поможешь ему немного влюбиться, так это ничего, это можно. Судьбе ведь тоже помогать надо.

Я дрогнула. С моей внешностью на большую любовь рассчитывать не приходится. Не уродина конечно, но и бегать за мной не будут, на руках там носить, слова нежные говорить и прочее. А мне хотелось, очень хотелось, чтоб как в книжках, чтоб до гроба, в горе и радости, чтоб страсти африканские, объятья ласковые, поцелуи пьянящие. Сколько раз, дочитав очередной любовный роман до конца, я плакала навзрыд, радуясь за героиню и в тоже время отчаянно ей завидуя. Боже, какая у нее любовь, какой мужчина, красивый, добрый, отважный. Ну почему в жизни все не так! Почему в жизни одни козлы и уроды, которые дразнят тебя жиртрестом и совсем совсем не замечают твою прекрасную душу.

Наверное, мои сомнения отразились на лице, потому что старуха победно улыбнулась.

– Ну? Согласна?

Я кивнула. В тот же момент она спокойно, удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Больше она не шевелилась. Я опрометью бросилась домой.

С того момента и почти каждую ночь мне стал сниться один и тот же сон, не то чтобы кошмар, но все равно малоприятный. Стоило мне закрыть глаза, как я видела одну и ту же картину. Небольшую поляну среди леса и башню на ней. Почему то я сразу понимала, что это тюрьма, какая, для кого, почему здесь? Вопросов была масса, вот только ответа ни одного. Башня была высокая и напоминала наши водонапорные из красного кирпича. Только камень здесь был другой, цельный, из какой-то темной породы. Деревянная крыша, несколько узких окошек, забранных решеткой. Над крышей кружилось воронье и медленно плыли сизые облака. Вход был один. Во сне я открывала дверь и смело входила. В башне было только одно помещение. Мне сразу становилось неприятно в этом месте. Грудь словно сдавливало тисками, становилось трудно дышать, словно разыгрывалась не существующая клаустрофобия. В башне не было каких-то жутких вещей, типа отчаявшихся узников или скелетов, небрежной кучей лежавших в углу, не подстерегал меня там и злой колдун, чтобы распять на алтаре и вытащить сердце. В башне было пусто, пылились на стенах ржавые кандалы, неспешно покачивалась паутина. Через высокое окошко проникал в это узилище солнечные свет и в его лучах медленно кружились пылинки, жужжала муха, попавшая в сети прожорливого паука. По отдельности ничего страшного, но все вместе производило такое гнетущее впечатление, что мне хотелось бежать, роняя тапки. Но хуже всего был запах. Запахи вообще сложно описывать, но я постараюсь. Представьте себе смесь затхлого подземелья, куда давно не попадал свежий воздух, ржавого железа от кандалов, вековой пыли в старом хранилище, тлена, как в древнем склепе, застарелого пота и еще чего-то неуловимого, которое я для себя обозвала запахом страдания. Вот такое амбре. В первое время во сне дверь оставалась открытой и я, побывав в этой башне, спокойно выходила на свежий воздух. В последние годы странный сон превратился уже в настоящий кошмар. Едва я входила в башню – дверь захлопывалась и я оставалась одна, в темноте, не считать же светом тонкие лучи от маленьких окошек, которые располагались слишком высоко от уровня пола. Я кричала и плакала, мне казалось что про меня все забыли и моя участь умереть здесь от одиночества, а паче от голода и жажды. Просыпалась я в поту, нередко с замирающим криком на губах. Будила родителей. Они очень пугались, спрашивали что мне снилось, но я не хотела рассказывать. Пару раз мама предложила мне сходить к психологу, мало ли что… Но я только горько усмехалась: – Мама, я и сама психолог, ну не стыдно ли самой не справиться с такой ерундой. А еще каждый раз в башне меня охватывало ощущение дежавю. Словно я там была, не во сне, разумеется, но когда? В прошлой жизни?