Таро и Хиро. Становление адских правителей - стр. 5

Раздался неожиданный пронзительный крик герцогини – и головы демонов хищно вскинулись в сторону дома.

– Абигор, – басом взревел Асмодей, в бессильной ярости лицо его некрасиво искривилось.

Тот увернулся от длинного тяжелого клинка, чуть не обрушившегося на его голову, но ухо все же зацепило. Смешиваясь с дождем, горячая струя крови потекла по шее, а звуки с правой стороны теперь сделались едва различимыми. Провидец по-звериному зарычал и ринулся на инкуба. Тогда столкнувшаяся сталь вновь заискрила дождем, а лица противников слишком сблизились, нефритовый взгляд заполыхал напротив янтарного.

Развернув ладони, Агалиарепт направил два снопа огня – Уфира и Дали откинуло на несколько метров. Чтобы не рухнуть у стен дома, оба в ответ выстрелили из ладоней серебристыми лучами света. Такой цвет имела созидательная магия. Медсоветник и друид владели ею, но могли применять только в целях самозащиты. Созидательный и боевой огонь столкнулись, а затем слились в единый столб, который устремился в небо. Тогда снова раскатился гром и сотряс собой небо над поместьем.

Герцогиня вскрикнула в третий раз и взмолилась о том, чтобы ее мучения, наконец, закончились. Асмодей и Абигор в ужасе распахнули глаза. На этот раз крик Илэриас, который был еще пронзительнее, заставил остановиться всех. Они поняли, оставались считанные минуты.

– Если тебе дорога Илэриас, ты должен меня впустить, – прохрипел провидцу инкуб, вновь схлестнувшись с ним взглядом.

Они замерли, стоя друг напротив друга: в глазах их скакали бесы, а мускулы теперь напоминали высеченные из камня гравюры – такими плотными и напряженными они были. Остальные тоже затаились в оборонительной стойке.

Абигор ясно осознавал, что так и нужно сделать для свершения пророчества. Только вот был один нюанс… Если он не даст инкубу войти внутрь, второе родившееся дитя никогда не признает в Асмодее отца и будет считать им его, Абигора. От этой мысли ему мгновенно становилось не по себе. С другой стороны, он не понимал, каким образом Асмодей ощутил, что Илэриас была готова родить. «Неужели все дело в пророчестве? А если тайна отцовства раскроется, что тогда?» Сердце провидца рвалось на куски…

Асмодей увидел в его взгляде, вдруг ставшем совсем привычным, проблеск надежды. Ливень стал медленно стихать. Тучи расступились – и луна вновь осветила поместье. Инкуб первым отбросил в сторону меч. Тогда Абигор молча сделал то же с топором-гильотиной.

– Ох, я сейчас растрогаюсь до слез, – не упуская возможности для очередной колкости, воодушевленно воскликнул Уфир, и плечи его снова затряслись в едва удерживаемой истерике.

***

– Тише-тише, Таро, – Асмодей взял на руки своего сына, умело запеленатого Уфиром-двойником в кусок чистой белой ткани, и с любовью заглянул в глаза.

– Почему, Таро? – сдвинув брови, поинтересовалась Илэриас как можно спокойнее.

– Означает «великий сын», либо же «красивое дитя истории». Ты по-другому хотела его назвать?

Их взгляды встретились. Не выдержав такого напора, герцогиня отвернулась первой:

– Пускай будет Таро. Мне все равно, – поджала она губы, и Асмодей мог увидеть непрошенную слезу, вдруг скатившуюся по ее щеке, потом еще одну и еще…

Уфир, латавший ухо Абигору, с интересом наблюдал за происходящим, а потом неожиданно для всех изрек: