Тарантины и очкарик - стр. 4

Я подошёл к столу, отодвинул стул, сел без приглашения, улыбнулся во все зубы.

– Вызывали?

Крысько откинулся на спинку.

– Ян Янович, за какие заслуги вчера вечером вы избили трёх невинных парней, что гуляли по парку?

– Три толстяка пинали полудохлого очкарика. Вы бы прошли мимо?

Вместо ответа Крысько спросил, что именно в том месте парка делал я. Не долго думая, я сказал правду: гулял. Мой ответ Крысько не понравился. Как можно гулять в самом глухом уголке парка? Я попытался объяснить, что в глухих уголках народу обычно ноль. Тишина и спокойствие. Разве что толстые придурки иногда пинают тощих очкариков.

Крысько сверился со списком вопросов из серии “тарантин я отмажу, а тебя буду топить, ибо приказано”, сообщил: потерпевшие уверяют, что тот очкарик слепил их из-за кустов лазерной указкой. Что я скажу на это?

Что я мог на это сказать? Разве что спросить: если тарантин называть потерпевшими, то кто же тогда очкарик? Вместо вопроса я сказал, что с очкариком в кустах не сидел. Крысько не поверил.

Мало того, Крысько полночи не мог понять, как это я ни с того, ни с сего оказался рядом, когда потерпевшие начали очкарику объяснять, что слепить людей указкой – это нехорошо. Крысько так и не понял, за что я ударил первого из потерпевших.

Я опять попрал нормы морали крыськов, и сказал правду: мол, карапуз пошёл на меня с ножом. Вы это пёрышко видели, Крысько? Если его воткнуть вам в живот, то запросто можно почесать гланды.

Заодно я спросил, откуда у карапузов полуметровые ножички, и почему детишки таскаются по парку с холодным оружием. Ответ на этот вопрос Крысько прочёл из заранее составленного “вопросника-ответника”: потерпевшие взяли ножи из кухни ресторана, где отдыхали перед тем, как из кустов их начали слепить лазерной указкой. Ножи кухонные, то есть под холодное оружие не подпадают.

Интересно, если бы такой ножичек нашли в кармане у меня, то признали бы кухонным или десантным? Вопрос я озвучил.

Крысько отмахнулся, задал свой.

– Итак, парень пошёл на вас с ножом, а вы его ударили. Откуда вы знали, что потерпевший собирается ножом нанести вам вред?

– Подсказало шестое чувство. Назовите это опытом.

– Так и запишем.

– Зря. Я ваш бред подписывать не стану.

Крысько скрипнул зубами.

– Ещё как станешь!

Я посмотрел в окно. Между столбами поперёк дороги висела рекламная растяжка про пользу пива тем, кому плоский живот не нравится.

Я перевёл взгляд на Крысько.

– Может, я пойду?

Крысько взвился над стулом быстрее, чем если бы сел на шило.

– Кто, когда, и куда пойдёт, здесь решаю я!

– Я арестован?

Крысько подошёл ко мне на расстояние шага.

– Встать!

– Лучше не надо, начальник. Кончится плохо.

– Встать!

Я встал. Крысько с размаху врезал мне в живот. Я охнул, согнулся пополам.

Я выпрямился и улыбнулся аж через пять секунд. Сделал вид, что мне ужасно больно. Заговорил с придыхом, чтобы понатуральнее.

– Я ж сказал, что кончится плохо.

Крысько обошёл меня сзади. Я развернулся, встретился с Крысько взглядом.

– Собираетесь треснуть по почкам? Это место святое. Троньте, и дам сдачи.

Крысько улыбнулся, словно моих слов устал ждать.

– Угрожаешь, падла? Да я тебе сейчас башку по стенке размажу, а потом заставлю…

Я сел. Крысько набычился.

– Встать!

– Вы дурак или считаете себя умным? Вы хоть понимаете, что ваши слова могут записываться?