Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 - стр. 7
На протяжении дня 4 тысячи пленных и вагоны, полные раненых, были доставлены на сборные пункты в сопровождении наших танков.
В приказе по дивизии говорилось следующее: «Битва у Бзуры закончена. Это была решающая победа над мощными силами польской общевойсковой армии. В этой битве 4-я танковая дивизия сражалась на важнейших участках. Мы сомкнули кольцо вокруг неприятеля и отразили последние атаки врага. Наша дивизия выполнила трудную задачу. Ей удалось одержать победу, взяв в плен более 20 тысяч пленных и обильные военные трофеи. 4-я танковая дивизия может с гордостью оглянуться назад на свои подвиги»[2].
Так завершилась для нашего полка кампания в Польше. Потери, понесенные 35-м танковым полком: 64 убитых, 58 раненых, 45 танков (полностью утрачены).
Подбитые в Варшаве
Из дневников Ганса Шойфлера
В течение пяти дней после того, как обер-лейтенанта Ритцманна ранили под Мокрой-II, я был начальником связи танковой бригады.
Мы готовились ко второму наступлению на Варшаву по дороге, идущей из Равы-Мазовецкой в столицу и в варшавский пригород Охота. Танк за танком плотной колонной стояли друг за другом. Двигавшиеся за нами пехота и саперы ждали сигнала к наступлению.
Было непривычно тихо. Ни одной автоматной очереди; не строчили пулеметы. Артиллерия с обеих сторон молчала. Лишь иногда чистое небо бороздил разведывательный самолет.
Я сидел в командирском танке рядом с генералом фон Гартлибом. Бригадный адъютант, капитан фон Харлинг, расстелил карту обстановки на моих согнутых коленях; места в машине было мало.
Оба радиста сидели за своими станциями. Один из них слушал эфир, чтобы принять кодовое слово для начала наступления; у другого рука лежала на ключе, чтобы немедленно передать приказ. Двигатель молчал, нога механика-водителя уже готова была нажать на педаль газа.
Затем внезапно раздался грохот. Сначала слева, затем справа, а потом где-то позади нас. Залп за залпом взрывали и сотрясали воздух. Засвистели снаряды и шрапнель; послышались крики первых раненых. Польская артиллерия посылала нам первые железные приветствия.
Затем раздалось кодовое слово, послужившее приказом к наступлению. Оно пробежало по нашим рядам подобно разряду молнии. Взревели, ожив, мощные танковые моторы. Начиналось большое сражение за польскую столицу восьмого дня войны.
Мы подошли к первым домам Варшавы. Вокруг строчили пулеметы, глухо рвались ручные гранаты, артиллерийские разрывы осыпали камнями нашу броню. В командную машину поступало одно сообщение за другим.
– Дорога прямо перед нами… блокирована! – докладывал 35-й танковый полк.
– Пять танков подбиты, перед нами противотанковое минное заграждение!
– Приказываю полку повернуть на юг! – закричал генерал.
Да, приходилось кричать для того, чтобы тебя расслышали в этом шуме.
– Сообщение отправлено! – закричал я в ответ.
Сообщение в дивизию: «Подошли к пригородам Варшавы… минные и дорожные заграждения… мы сворачиваем на юг!» – диктовал адъютант.
– Заграждения преодолены! – докладывал полк. Все это происходило в течение пяти минут.
Затем неожиданно перед нами взлетели в воздух булыжники. Это начался обстрел справа, а затем слева. Меня отбросило назад.
– Неприятельская батарея в 300 метрах перед нами! – крикнул генерал. Он сидел в башне и наблюдал. – Поворот направо!