Танкист на «иномарке» - стр. 4

Группа из десятка гитлеровцев вышагивала по полю левее дороги. Видя, что мы не стреляем, два верзилы из этой группы остановились и, спустив штаны, начали показывать нам свои задницы. Дескать – на, выкуси! Немец – в коломенскую версту ростом – даже ухитрялся, наклонившись, просовывать голову между расставленных ног и довольно, с захлебом, ржать…

На Украине, откуда я родом, такой «показ» является оскорблением самой высокой степени. Может, они просто обнаглели и уверовали в свою безнаказанность, а может, от Орлова знали, что я украинец, и решили «достать» до печенок? Не знаю…

Мой командир орудия сержант Юрий Слобода неоднократно просил меня:

– Ротный, разреши, я им засажу!

Я его успокаивал:

– Не будешь же ты по каждой жопе бить бронебойным, да и осталось их 15–17 штук. А когда подвезут пополнение боеприпасов – неизвестно. Наберись терпения…

Ободренные безнаказанностью, «артисты» вошли в раж. Какие только «коленца» они не выдавали! И задом, и передом… Терпение мое наконец лопнуло:

– Юра, бей!

При очередном «спектакле» немцев, в котором участвовали уже трое «артистов», Слобода скомандовал механику-водителю:

– Короткая!

На секунды «Матильда» застыла на месте. Юрий схватил в перекрестие прицела самого высокого фашиста с достаточно объемной «хлебницей». Бронебойный снаряд попал точно в «яблочко», разорвав «актера» в клочья. Бесформенные куски его тела разлетелись в разные стороны. Оставшиеся в живых фрицы кинулись врассыпную… Как они смогли, улепетывая, подобрать штаны? Удивительно!

…Гнали мы неприятеля до наступления темноты. Бежал он прытко и больше «показов» не устраивал.

На следующий день, когда до Рославля оставалось рукой подать, сопротивление противника резко возросло. Видать, успел подтянуть резервы… В полдень мой танк был подбит, а я – тяжело ранен и отправлен в госпиталь, откуда вернулся в свою бригаду только через три месяца.

Находясь на излечении, нередко думал: «Слава богу, ранили! А то не избежать бы мне неприятного разговора, а возможно, и наказания за ЧП в роте – побег Орлова. А так командование корпуса за бои на Смоленщине наградило меня орденом Отечественной войны 2-й степени». Трудной была моя первая боевая награда!

Коль уж речь зашла о наградах, расскажу, как награждали в нашей бригаде. Порядок представления отличившегося в бою к награждению был следующий: в штабе батальона составлялся наградной материал, в котором кратко описывался подвиг представляемого к награде, что он конкретно совершил (сколько врагов уничтожил, какое количество огневых средств противника подавил и т. д. Надо сказать, что цифры немецких потерь, кроме количества подбитых танков, частенько брались, что называется, «с потолка») и награждения каким орденом достоин. К примеру, меня представили к награждению орденом Отечественной войны 2-й степени, право на награждение которым имел командир корпуса. Подписанный комбатом наградной лист поступал к командиру бригады, который писал заключение: «Достоин награждения орденом Отечественной войны 2-й степени», подписывал и ставил печать части. Далее материал направлялся в штаб корпуса, где готовили приказ по корпусу о награждении отличившихся танкистов, артиллеристов, пехотинцев в недавних боях. Надо сказать, что эта процедура проходила очень быстро – война есть война. Сегодня фронтовик жив, а завтра он может быть в госпитале или в земле сырой. Было немало примеров, когда тот или иной командир (командующий) сразу награждал особо отличившихся воинов, прямо на поле боя, а соответствующие документы оформлялись позже. У нас – в танковых войсках – известие о таком срочном награждении военачальник передавал посредством радиосвязи, так что все подчиненные узнавали об этом сразу. После подписания приказа о награждении командиром корпуса готовились выписки из него, для каждой части подбирались соответствующие награды и передавались в подчиненные штабы…