Танки генерала Брусилова - стр. 16

– В сторону! – гаркнул Николай и бросился на Василия словно охотник на дичь, сшибая с ног. Смертоносный палаш сверкнул позади, снося голову женщине, упавшей рядом и не выпустившей из рук ребёнка, которому тоже срубило полчерепа.

– Ты это видел?! – Брилинг скатился с товарища и показал на трупы. – Боже, царя храни, чтоб он сдох… Бежим!

Конно-гренадерские лейб-гвардейцы завершили налёт и отвалили в сторону, очистив сектор обстрела для пехоты. Над заснеженной Нарвской площадью прогремел залп, потом другой.

Толпа смешалась, часть подалась назад, самые отчаянные рванули вперёд. Николай с Василием, пригибаясь под пулями, понеслись назад по шоссе в сторону ближайших домов.

Снова грянули залпы. Менделееву стало страшно как никогда в жизни. Погибать молодым и столь бездарно – что может быть глупее?

Небольшие деревянные домики, окружившие Петергофский тракт, совершенно не выглядели спасеньем. Это не проходные дворы-колодцы питерского центра, где легко затеряться или выскочить на соседнюю улицу. К тому же снег, проклятый снег сохранял следы беглецов.

Напарники шмыгнули в проулок и припустили между домов. Василий заметил, что Николай отстаёт, а отпечаток следа окрашен красным.

– Ранен?

– Царапина, в ногу. Не болтай, береги дыхание.

На их беду великий князь Владимир Александрович и князь Васильчиков загодя разослали гвардейским частям приказ обойтись с демонстрантами как с врагом на поле боя. Когда залпы инфантерии обратили противника в бегство, гренадеры пришпорили скакунов и бросились на добивание.

– Сюда! – показал рукой Брилинг на проём меж деревянным домом и сараем, узкий и низкий для всадника.

Они протиснулись мимо стен, под оглушительный собачий лай перемахнули через забор и нос к носу столкнулись с разгорячённой лошадиной мордой. Гвардеец поднял клинок, перепачканный красным. Василий понял, что успевает лишь зажмуриться в ожидании неизбежного…

Грохнул выстрел. Менделеев открыл глаза и увидел, как офицер клонится с седла, уронив оружие.

– Держи коня!

Николай сдёрнул гвардейца на снег, заглянул в его светлые, прозрачные от боли глаза на красивом аристократическом лице.

– Как тебе положенье, когда не рабочие, а ты валяешься беспомощный?

– Ради Бога…

Договорить бравый воин не успел. Из выходного отверстия брызнули осколки черепа, капли крови и мозгов. Мягкая револьверная пуля делает с головой страшные вещи.

Лошадь заржала и попробовала стать на дыбы. Василий едва её удержал.

– Умеешь с ними ладить? – Брилинг взялся за стремя.

– Не приходилось.

– И я катался верхом лишь на мотоциклетке. Помоги.

Оперевшись на соучастника, Николай вскарабкался в седло, впитавшее тепло прежнего владельца, помог напарнику забраться на круп. С сожалением выбросил «наган», не желая хранить улику. Глубоко проваливаясь в снег под тяжестью двух мужских тел, кобыла начала трудный путь, унося пассажиров подальше от Петергофского шоссе.

По дороге они молчали. Потом Брилинг заметил:

– Представь у этих мерзавцев бронеход с пулемётами. Ни один из рабочих не ушел бы. Кстати, я тебе жизнь спас.

– Благодарствую. А кто втянул меня в авантюру?

– Ладно. Один-один. Квиты. Только чур – никому ни слова, включая Берга, твоего отца и тем более Романова.

– Да уж понимаю. Теперь не гвардейцы – преступники, народ расстрелявший, а мы, покаравшие одного из убийц.