Танго втроем - стр. 2

Просыпалась я всегда в слезах и с чувством невыносимой потери. Этим утром было вдвойне сложно – я спала на людях. Если бы позволяли финансы, выкупила бы все купе и не ловила бы удивленные взгляды попутчиц. Ничего, сейчас мы разойдемся и никогда больше не встретимся. 

Я вызывала недоумение попутчиц не только своими кошмарами. Я ни разу не покинула купе одна. В ресторан я не ходила вообще, только на завтрак, когда вероятность нарваться на пьяную компанию в разы меньше. В туалет – только упав на хвост одной из попутчиц. К концу поездки они привыкли и даже сами звали меня с собой. Хотя вряд ли они поняли причину, а я не потрудилась её объяснить. 
Просто я… не хотела внимания. В определённый период своей жизни я поняла, что смазливое личико и ладное тело – это зло. При условии, что у тебя нет мужчины, за которым ты будешь чувствовать себя, как за стеной. Поняла, учась на собственных ошибках и разбивая о грабли лоб. Теперь меня спасали скромные блузки, юбки по колено, косы и тёмные очки. В лучшем случае я сходила за серую мышь, в худшем – за студентку, едва достигшую совершеннолетия. 

Я пряталась от внешнего мира настолько успешно, насколько у меня это получалось. Я работала сиделкой у старых, умирающих людей. Как правило, с проживанием. Это экономило и нервы, и деньги на съем жилья. Жить в квартирах, заставленных громоздкими сервантами с  запыленными сервизами в них, слушать по ночам, как ходят старые часы, говорить со своими подопечными о старых и, разумеется, более светлых временах – все это казалось мне более привлекательным, чем тот мир, в котором царит жестокость и мужчины. Да, это было мне по душе. Только вот кольцо уплыло… и вытолкнуло меня из своей раковины навстречу всему тому, от чего я так старательно пряталась.
Я снова в сопровождении своей соседки дошла до туалета, отстояла очередь, привела себя в порядок. Светало рано, солнце уже светило в полную мощь. Я попросила у проводницы кофе и смотрела в окно. За ним проносился бесконечный грузовой состав, от которого рябило в глазах. Наконец он вырвался вперёд, и я увидела тянувшийся к морю посёлок. Море блестело меж деревьев, холмов, виднелось за остроконечными крышами.  Наш поезд замедлил ход, прогудел и остановился у длинного перрона. Я посмотрела на часы – моя остановка, конечная, только через час. Ожидание казалось невыносимым. Но за окном царила кутерьма, показавшаяся мне занимательной, я даже окно приоткрыла, выпуская остуженный кондиционерами воздух, впуская взамен зной и людской гомон.

Соседки покосились неодобрительно, но мне было безразлично. Я буквально припала к окну, стараясь уловить обрывки слов, но бесполезно. Куча туристов, заполонивших перрон, заслоняли тех, кто был мне интересен. Несколько чёрных машин, отсвечивающих на солнце лощеным блеском, девочки, наверняка эскортницы, если судить по откровенной одежде, развязности, лёгкому алкогольному или наркотическому опьянению, в котором они пребывали. И мужчины. Именно такие, от которых я бежала, пряталась в своей скорлупе, пахнущей старостью и лекарствами. Сильные, жестокие. Беспощадные, ломающие чужие судьбы так же небрежно, как маленькое дитя свою игрушку. 
Мужчины что-то живо обсуждали, спрятавшись за тёмными стеклами очков, забыв о своих дамах, курящих в сторонке, горячо жестикулируя, даже крича. Один из них стоял и курил, словно не прислушиваясь к разговору. Именно он и привлёк моё внимание.