Танго у ростральных колонн - стр. 8
– Так и быть я вас прощаю! – Милостиво произнесла богиня и указала на ступеньки, ведущие в полуподвал. – Пойдемте в кафе, а то все столики займут.
Обитая дерматином подозрительная дверь отворилась и… мы оказались в коммунальной квартире советской эпохи. Крашенные в коричневый цвет стены первого зала навевали воспоминания о длинных коридорах знаменитых питерских коммуналок, в которые выходили двери многочисленных комнат. Нас встретил приветливый мальчик-официант и проводил по лабиринту маленьких комнатушек и уютных закутков, заполненных свидетельствами эпохи 60—70 годов: столики, покрытые ткаными скатертями, древние черно-белые телевизоры с ламповыми кинескопами, старомодный проигрыватель виниловых пластинок, допотопный трельяж, на стенах, оклеенных бумажными обоями с давно вышедшими из моды рисунками, репродукции советских художников и черно-белые фотографии популярных киноартистов минувшей эпохи… Я с удивлением осматривался по сторонам.
Ксения выбрала столик у окна. Мягкий свет торшера с желтым абажуром создавал уютную атмосферу.
– Как вам это кафе? – спросила моя спутница, усаживаясь за стол и бросая свою сумочку на соседнее кресло.
– Очень стильно и необычно.
– Я давно заприметила это местечко и иногда захаживаю сюда перекусить и отдохнуть, – заговорила Ксения. – Мне здесь нравится. Я чувствую себя здесь, как дома. И кухня у них вкусная, будто ваша собственная бабушка приготовила.
А богиня оказалась экстравагантной! Мое воображение рисовало ее в окружении зеркал и золоченой лепнины, в сверкании хрусталя, под звуки живой классической музыки. Но я готов был признать, что и в этих скромных интерьерах она смотрелась очень органично. Королева, богиня, волшебница!
Ксения читала меню, а я не отрывал глаз от ее лица. Она была обворожительна в обычной белой блузке-рубашке, без всяких украшений, почти без косметики. И я готов был любоваться этим очаровательным личиком бесконечно. Я почувствовал, что снова погружаюсь в состояние транса и в голове моей прозвучал упрек Марины Львовны: «Ты мужик, Клементьев, или кто?» Я стряхнул с себя наваждение и решительно произнес:
– Ксения, может вы будете так добры, что позволите обращаться к вам на «ты»?
Девушка удивленно приподняла изящные брови:
– Фу, Андрей, зачем же так вычурно? Конечно, давай на «ты»! И брось ты все эти церемонии.
Она слегка презрительно наморщила нос и сразу стала похожа на простую, милую девчонку.
– Так о какой такой просьбе или предложении ты хотел поговорить? – спросила она, вернув меня с небес на землю.
– Я очень хочу написать твой портрет, Ксения. Не согласишься мне позировать?
Она недовольно нахмурилась.
– Позировать? Это стоять застыв часами в одной позе, устремив взгляд в одну точку? Нет, не хочу.
– Часами не надо! – воскликнул я, пытаясь уговорить девушку. – Хотя лично я был бы не против смотреть на тебя часами. Ты очень красивая.
– Это в тебе говорит профессиональный художник? – и хитро прищурилась.
– Не только художник, – пробормотал я, опуская глаза. Боже мой, кажется, я смутился! Давно за мной такого не наблюдалось. Да что со мной твориться?!
– Расскажи-ка лучше, как ты стал художником? Где учился? – Ксения умело перевела беседу на другою, более безопасную тему.
– Как я стал художником? Я им родился и рисовать стал, как только научился держать в руке карандаш. Я вообще-то везунчик. Мне повезло родиться в обеспеченной семье. Мой отец занялся бизнесом еще в эпоху перестройки и теперь у него крупная, устойчивая и успешная фирма. Мне повезло иметь старшего брата, который пошел по стопам отца и теперь помогает ему с бизнесом. А мне было позволено заниматься тем, чем я хотел с детства, то есть рисовать. Я закончил нашу Академию художеств, что на Васильевском острове, потом два года учился в Италии, изучал живопись эпохи Возрождения. И вот уже пять лет работаю в издательстве «Арена», обеспечивая себе хлеб с маслом, а на досуге пишу картины в свое удовольствие. Иногда продаю их через галерею своего старого друга. Очень прошу, позволь мне написать твой портрет, Ксения!