Танго смерти - стр. 38

Можете даже не сомневаться, что эта идея нам ужасно понравилась, мы купили в аптеке порошки, и Ясь отправился в будку к пану Рубцаку, а мы наблюдали издали. И вот показался пан Каценеленбоген в черной шляпе и со второй такой же под мышкой, да еще опираясь на зонтик, с которым никогда не расставался, какая бы жара не стояла, и остановился по привычке возле будки, шляпу положил на прилавок, зонт нацепил себе на локоть и попросил стакан шипучки с лимонным сиропом, тут же подбежали и мы и наперебой затараторили пану Рубцаку, чтобы он дал нам по мороженому, да поскорее, а то мы в школу опоздаем, и пан Рубцак кивнул Ясю, чтобы тот наливал воду, и стал накладывать для нас в бумажные стаканчики мороженое, а я сказал пану учителю, что у него сзади на сюртуке белое перышко, пошутив, что за паном учителем, наверное, бегает какая-то блондинка, а так как блондинки среди жидовок большая редкость, пан учитель переполошился, стал обследовать свой сюртук и, ухватив пальцами несчастную блондинку, то есть перышко, скомкал его и с отвращением бросил себе под ноги да еще и растоптал, между тем ему уже налили лимонную шипучку, поверх которой прыгали желтые брызги, играя радугой на солнце, и пан Каценеленбоген с наслаждением смаковал шипучку, любуясь солнечным днем, потом вытащил из кармана цветастый платок размером со скатерть, второй конец которого, пока он вытирал губы, все еще оставался в кармане сюртука, взял под мышку шляпу и пошагал дальше, помахивая зонтиком. Мы шли поодаль, слизывая мороженое, скоро и Ясь к нам присоединился, а потом мы притаились на галерее за окнами Йоськи и видели, как пан Каценеленбоген напялил на голову Йоськи шляпу, в которой голова его тут же утонула вместе с ушами, но мама Голда подперла шляпу папильотками, и мы снова увидели печальные Йоськины глаза, губы его скривились, будто он собирался заплакать. Пан Каценеленбоген зачитывал из учебника какие-то таинственные слова, а Йоська повторял, так продолжалось, может, минут десять, как вдруг учитель выпрямился в кресле, завертел головой по сторонам, как петух на болотной кочке, потом снял шляпу, затем сорвал с себя сюртук и вылетел из комнаты в коридор, где был общий на несколько квартир клозет. Но попасть ему внутрь не удалось, потому что клозет был занят, там сидел Вольф и на отчаянные вопли пана учителя отвечал красноречивым стоном, издавая при этом еще и соответствующие звуки, для исполнения которых с большим искусством он тренировался чуть ли не полдня. Пан Каценеленбоген уже держался за живот, отплясывая «тумбалалайку», а из губ его вырывалось шипение, когда в коридор выбежала мама Голда и поинтересовалась, что же произошло с паном учителем, а когда узнала, какая неприятность с ним случилась, постучала в дверь клозета, но услышала лишь тот же стон и неприличное perdissimo, тогда она бросилась назад в дом, вынесла горшок и предложила пану учителю справить нужду в горшок, пан учитель замахал руками и прошипел, что в коридоре делать такие вещи неприлично, но пани Голда обещала, что постоит на лестнице, чтобы пана учителя никто не застал в такой неприятной ситуации, тогда пан Каценеленбоген быстренько снял с плеч лямки и стал расстегивать пуговицу за пуговицей, петельку за петелькой, но не так быстро, как хотелось бы, и через мгновение мы услышали громкий грохот, напоминающий обвал в горах, а вместе с грохотом раздался крик отчаяния и одновременно облегчения, на этот грохот пани Голда вынырнула с лестницы и быстренько закрыла нос, а пан учитель стоял со штанами в руках и плакал, то ли от счастья, то ли от горя, когда же дверь клозета открылась и оттуда выскочил Вольф, задыхаясь от смеха и запаха, пани Голда разразилась такой отборной бранью на идише, что даже мы поняли ее и дали деру.