Танец в пламени дракона - стр. 4

– Здесь у нас кажется как раз исключение из правил. Хотя они встречались всего несколько раз, но все сведения, которыми я располагаю говорят о влюбленности молодого человека.

– Ох, это рыцарское воспитание. Честь и тому подобное. Так вот почему мальчик выглядит таким зажатым. Что-же, возможно, он нам подходит.

Внизу, под ними Терье вступил в поединок с одним офицеров королевской гвардии, мужчиной достаточно крепкого телосложения, невысокого роста с черной, окладистой бородой.

Женщины некоторое время наблюдали за поединком, обмениваясь короткими репликами.

– Любопытное зрелище.

– Теперь я почти уверена.

– Совсем не это можно было ожидать.

Молодой человек, в отличии от многих выходивших сегодня попробовать свое умение во владении оружием совсем не торопился и медленно двигался по кругу направив клинок в сторону соперника. Шпага словно являлась продолжением руки, длинные пальцы уверенно обхватывали рукоять оружия.

– Я забыла сказать, философию ему преподавал старик Нордхаузен.

Клинки столкнулись почти неразличимо для глаза. Раз, другой.

– Идем. Мне все ясно.

Обе женщины повернулись и направились к выходу, совершенно не интересуясь чей клинок в эту минуту со звоном упал на каменный пол.

Старое зеркало таилось в самом дальнем конце зала размышлений. Каждое утро рассматривая свое отражение Мать Элоиза повторяла одно и тоже изречение своей наставницы: “Красота лишь оружие в руках женщины. Но в руках неумелой или излишне самолюбивой оно может быть направлено как против врагов, так и против тебя самой. Используй свой клинок с умом. Ибо против двух объединенных стихий не устоит ничто”.

Ре Элоиза, дочь мелкого дорна из северной марки хорошо знала, что такое сила клинка.

Сквозь открытые настежь высокие окна в комнату залетали мелкие капельки дождя. Весь город, как будто, укрылся серой пеленой как бродяга, скрывающийся от стражи в нижних доках. Дождь в это время года был редкостью и для многих был отнюдь не неприятностью, а даже наоборот удачей. Но не для нее.

Дождь и туман всегда приносили вынырнувшие, как будто, из ниоткуда ладьи островных ярлов. Иногда тела заморских грабителей оставались лежать на песке среди разбитых круглых щитов и сорванных остроконечных шлемов, но чаще их корабли уходили полные награбленного и пленников. А позади оставалось лишь пламя, жадно пожирающее остатки деревень и посевы с недозревшим урожаем.

Ярлы всегда славились не только умением в сражениях и знаниями в управлении драконьими ладьями. Главное их преимущество заключалось в том, что рядом с ними любая магия, независимо от своего внутреннего естества теряла силы, превращалась в пустоту, временами способную поглотить разум того, кто попытался использовать стихии или амулеты могущества.

Святая мать вышла на балкон, и оперлась на гранитные, холодные перила. Струи дождя не касались Посвященную, и она могла просто наслаждаться, вдыхая влажную прохладу, столь редкую в конце лета. Мир внизу продолжал жить своей обычной жизнью, стараясь не оказаться в тени интересов Ордена.

Иногда ей было жаль их, придавленных повседневностью, не ведающих цели в жизни, просыпающихся и засыпающих вновь в безнадежности, вспоминающих детские мечты лишь в пьяном угаре и задыхающихся в вечной копоти тысячи печей. Тысячи и тысячи мужчин и женщин. Особенно женщин. Тянущих на своем горбу маленьких детей и неудачников мужчин, стремящихся увидеть в этом непростом мире хотя бы проблеск света.