Танец блаженных теней (сборник) - стр. 27
– Я допила, – сказала Аделаида. – Она может и не поехать. Я не знаю.
– А почему? Ее мама не пускает гулять по вечерам?
– О, она сама себе хозяйка, – сказала Аделаида, – но вдруг она не захочет. Почем я знаю?
Мы вышли и сели в машину, Джордж и Аделаида облюбовали заднее сиденье. На главной улице, где-то в квартале от кафе, мы проехали мимо тоненькой светловолосой девушки в брюках, и Аделаида закричала:
– Эй, стой! Это она! Это Лоис!
Я сдал назад, а Джордж высунул голову в окно и свистнул. Аделаида позвала ее, и девушка без колебаний, не спеша направилась прямиком к машине. Она улыбалась довольно холодно и вежливо, пока Аделаида объясняла ей суть да дело. Все это время Джордж тараторил:
– Скорее полезайте в машину! Мы можем поговорить и внутри.
Девушка улыбнулась никому из нас не предназначенной улыбкой и через несколько секунд, к моему удивлению, открыла дверцу и шмыгнула в машину.
– Мне нечем заняться, – сказала она. – Мой друг в отъезде.
– Да ну? – сказал Джордж, и я увидел в зеркало заднего вида, как Аделаида скорчила сердитую предостерегающую гримасу.
Лоис, похоже, его не услышала.
– Надо бы заехать ко мне домой, – сказала она. – Я выскочила за газировкой в брюках, как есть. Поедем ко мне, и я переоденусь… Куда мы потом? – спросила она. – Чтобы я знала, как одеться.
– А куда бы вы хотели поехать? – спросил я.
– Ладно-ладно, – перебил Джордж. – Все по порядку. Сначала добудем пузырь, а потом решим. Не знаете, где тут можно разжиться?
Аделаида и Лоис в один голос сказали: «Да», и тогда Лоис предложила мне:
– Если хотите, можете зайти со мной и подождать, пока я переоденусь.
Я глянул в зеркало заднего вида и подумал, что у них с Аделаидой, наверное, какая-то договоренность на этот счет.
На крыльце дома Лоис стояла старая тахта, а на перилах висели какие-то половики. Лоис повела меня через дворик. Ее длинные золотистые волосы были связаны узлом на затылке, кожа у нее была вся в мелких конопушках, но очень светлая, даже глаза у нее были светлые. Холодная, хрупкая и бледная. В ее губах таилась насмешка и огромная опасность. Я подумал, что она моя ровесница или чуть старше:
Она открыла входную дверь и сказала ясным, приподнятым голосом.
– Позвольте вам представить мою семью.
В маленькой передней был линолеумный пол и цветастые бязевые занавески на окнах. Там стоял лоснящийся кожаный честерфильд, на нем лежали две вышитые подушки – одна с изображением Ниагарского водопада, а другая с надписью «Мамочке». Там же была черная плитка, загороженная на лето ширмой, и большая ваза с бумажным яблоневым цветом. Высокая хрупкая женщина вышла нам навстречу, вытирая руки кухонным полотенцем, которое она потом бросила на стул. У нее был полон рот голубовато-белых фарфоровых зубов, на шее подрагивали длинные жилы. Я поздоровался с ней, смущенный словами Лоис – такими неожиданно и намеренно светскими. Я терялся в догадках, может, Лоис как-то неправильно поняла цель нашего с ней свидания, организованного Джорджем с совершенно определенными намерениями? Вряд ли. Ее лицо не было ликом невинности, насколько я мог судить. Оно было сведущим, невозмутимым и враждебным.
Ясное дело – она насмехалась надо мной, отведя мне в этой пародии на свидание роль воздыхателя, который склабится и мнется в передней в ожидании, пока его не представят славному девушкиному семейству Но это уж перебор. С какой стати ей срамить меня, если сама она согласилась поехать, даже не взглянув мне в лицо? С чего это мне такое внимание?