Танец бабочки-королек - стр. 42

Утром он попросил у хозяйки топор и пилу и пошёл в коровник. Три дня назад, во время налёта «юнкерсов» на большак, когда пикировщики прихватили в поле и подчистую разделали автоколонну с боеприпасами, двигавшуюся от станции Апрелевка к передовой, один «лаптёжник» отвалил от стаи и, пролетев над посёлком, сыпанул мелкими бомбами вдоль улицы. Метил, должно быть, в пилораму. Там побило рабочих и бойцов из хозроты. Загорелись штабеля досок и материалов, но пожар тут же затушили. Одна бомба, видать, неурочно выскользнув из бомболюка, упала на усадьбу, где квартировали старшина Нелюбин, танкист Серёга и «сорокапяточник» Саушкин. Взорвалась она на огороде. Никто от неё не пострадал. Взрывной волной снесло половину крыши хлева, разворотило угол, выломало несколько брёвен простенка. Куском бревна перебило ноги и спину годовалой ярке. Другая скотина, слава богу, не пострадала. А ярку, делать нечего, пришлось забить. Резал её старшина Нелюбин. Шкуру, как положено, снял, заморозил в сенцах. Тушу повесил на пялах там же. И хозяйка каждый день теперь варила им наваристые щи из баранины. Отрежет полоску рёбрышек, так чтобы каждому по кусочку мясца хватило, и – в чугунок да в печь.

Негоже было пролёживать бока да на дармовщинку пользоваться добротой хозяйки. Надо было как-то отблагодарить старуху за её добросердечие. Поговорили они с Саушкиным. Тот сразу живо согласился.

Старшина Нелюбин перво-наперво расчистил снег, обтоптал углы полуразрушенного хлева. Выбрал выбитые, выломанные брёвна, обрезал, зачистил торцы и принялся подводить венцы на место. Ему помогали Саушкин и старуха-хозяйка. Саушкин толкал бревно здоровым плечом и потом придерживал его, пока старшина возился с другим, пока раскладывал мох и остатки пакли, пока расклинивал, чтобы подведённые брёвна не расползлись. Так, не торопясь, бревно за бревном, они заделали угол, законопатили щели. Старшина Нелюбин нарубил из проволоки гвоздей и кусками досок, принесённых с пилорамы, заделал окно и углы. Потом принялись за крышу. Дыру залатали теми же горбылями и остатками соломы.

А ещё через неделю старшина Нелюбин был выписан из госпиталя и направлен в 183-й запасной стрелковый полк. Фронтовая судьба готовила ему новые испытания. Он ещё не знал, что в запасном полку ему долго не придётся ждать отправки на передовую. Не знал он, что немцы вскоре прорвут фронт, что в прорыв войдут танки и мотопехота, и что одна из колонн пройдёт мимо госпиталя, и танкист Серёга и замковый Саушкин будут наблюдать в окно своей избы, как по большаку пылят снежным крошевом чужие танки и бронетранспортёры. Не знал Нелюбин и того, что несколько дней спустя в составе сводного батальона запасного полка он уже будет лежать в поле перед теми самыми Малыми Семёнычами, про которые ему рассказывал танкист Серёга. Недалеко от его сгоревшего Т-26 осколком от снаряда он выдолбит в мёрзлой земле небольшое углубление и наспех замаскирует бруствер снегом, потому что основательно окопаться уже не будет времени.

Ночью с 29 на 30 ноября из 113-й дивизии прибыл офицер связи и доложил: только что разведчики привели «языка», который показал, что их танковая дивизия из второго эшелона подведена непосредственно к передовой, что танки ведут дозаправку топливных баков, а пехоте раздают патроны и гранаты.