Танцы с пиратами - стр. 11
– Это у нее от переживаний, – услышала я шепот Танюсика. – Она так мучается!
– Да? И что же у нее случилось? – спросил Миша.
– Леха вернулся к своей бывшей, – пояснила Танюсик.
– Обалдеть! – воскликнул Брыкала. – Но ведь она же в Мурманске!
– Вот и он сейчас там.
– Стоп. Погодите-ка. Народ, объясните мне, кто такой Леха, – потребовал Смыш.
Танюсик что-то быстро зашептала, но я ничего не разобрала, потому что началось самое страшное. Черные тучки, гулявшие по небу поодиночке, сплотились и стали одной злющей черной тучей. Резкий порыв ветра рванул паруса, корабль накренило, и, чтобы не упасть, мы ухватились друг за друга. Танюсик завизжала, Миша начал съезжать по палубе, и только Брыкала, за которого мы все ухватились, стоял твердо и надежно, как скала.
Хуже всех пришлось мне. Едва палуба ушла из-под ног, голова закружилась и к горлу подступил ком. Захотелось сесть, а еще лучше – лечь, что я и попыталась сделать, повиснув на руках друзей.
– Ой! Сашуля умирает! – донесся как сквозь вату голос Танюсика. – Доктора, скорее доктора!
– Не суетись. Это морская болезнь, – рассудительно заметил Смыш.
– А от нее умирают? – заволновалась Танюсик.
– Нет! – И почему этот всезнайка всегда во всем так уверен? А вот возьму и умру им всем назло!
– А когда она выздоровеет? – Танюсик пыталась перекричать ветер.
– Когда кончится волнение. Это может произойти не скоро…
– И что же теперь делать? – Танюсик чуть не плакала.
– Молиться, – посоветовал Брыкала. – Чтобы ветер утих…
До чего же парни злые и бесчувственные! Один уверен, что от морской болезни не умирают, хотя я как раз это и делаю, другой советует вместо лечения молиться, а третий… третий предлагает дружбу вместо любви!
– Ребята, проводите Сашу в каюту! – услышала я голос Пули. – Пусть полежит…
…Я лежала, отвернувшись к стене, и мечтала оказаться дома, в теплой постельке, которая прочно стоит на полу и не пытается изображать тренажер для космонавтов. А еще я мечтала вернуть прошлое, когда мы с Лехой гуляли с собаками и были неразлучны…
Я не знаю, сколько я так пролежала. Наверное, довольно долго, потому что Танюсик за это время дважды успела переодеться, сменить прическу и макияж. Но – вы только прикиньте! – меня так скрутило, что я осталась совершенно равнодушна.
Заходили парни. Они о чем-то шептались с Танюсиком, но я толком не разобрала – по-моему, обсуждали то ли какой-то фильм, то ли дискотеку… А может, и то и другое вместе – это меня тоже не интересовало.
Потом пришла Пуля и дала мне какую-то таблетку – горькую и противную.
Затем каюта опустела.
Физические страдания были так велики, что я даже забыла о страданиях из-за несчастной любви. Каюта кружилась, койка то ухала в пустоту, то взлетала под потолок, но потолок тоже взлетал, и меня кидало вверх и вниз, как будто сумасшедший Карабас раскачивал гигантские качели… А в голове кружилось лицо Карабаса, встреченного в коридоре, и за ним гналась блондинка в голубом и ругалась на непонятном языке. Завершал гонки абориген, он потрясал копьем и что-то орал, а следом по воздуху плыла Пуля, она грозила мне пальцем и протягивала таблетку…
– Быстро разойтись по каютам и ложиться спать! – вот что она кричала, но это было не во сне, а наяву, и относилось не к вымышленным персонажам, а к моим подгулявшим на вечерней дискотеке друзьям.