Танцуя среди звёзд. Книга 3. Затерянные во времени - стр. 16

Дерек вливался в неё новой силой. Как инвалида учил её жить заново и находить радость в простых вещах – в шорохах дождя, треске костра, журчании воды.

Было время, когда Дерек почти насильно заставлял её закрывать глаза и слушать. Он слишком хорошо знал, что единственным, что ещё трогало Инэрис, стала музыка.

– Это тоже музыка, – говорил Дерек, обнимая её со спины и прислушиваясь вместе с ней. И Инэрис, к своему удивлению, открывала для себя мир, которого не существовало для неё тогда, когда она мерила свои решения тысячами человеческих жизней.

Она всё так же вздрагивала при воспоминании об огненной волне, накрывшей Нимею, но чем дальше – тем сильнее казалось ей, что эта прошлая жизнь была сном, не существовала на самом деле никогда.

Почти десять лет они искали следы народа, сложившего песню, которую Дерек называл колыбельной, а Инэрис – вальсом. У их странствий, до тех пор бессмысленных и бесконечных, теперь появилась цель – но эта цель год от года не становилась ближе ни на шаг.

Дерек показал ей те места, где родился, и те места, о которых рассказывала ему мать. Показал звезду, по которой плыл их корабль, – но когда они наняли собственную лодку и заплыли на ней так далеко, как только позволял парусный ход, то так и не обнаружили никаких островов – только бесконечную гладь моря.

Инэрис понемногу переставала верить. Она начинала понимать то равнодушие, которое владело Дереком, когда он говорил о доме.

– Есть вещи в жизни, которые нам не дано изменить, – говорил он.

Инэрис никогда не думала об этом раньше. Для неё мир был материей, полностью подвластной воле людей. Звёзды, которые казались Дереку вечными, гасли у неё на глазах.

Но время шло, и оставалось только признать, что Дерек прав. Та, кем стала Инэрис теперь, в самом деле должна была подчиняться миру, в котором жила.

Инэрис впервые обнаружила это ещё на заре их странствий, когда они пели при дворе взбалмошного мелкого владетеля в заснеженной Сканзе. Владетель был пьян и ругал музыку, на чём свет стоит, а Инэрис злилась, потому что знала, что Дерек играет много лучше всех тех, кого этот барон мог слышать в своей жизни. Она так и сказала этому мелкому князьку и к своему удивлению обнаружила, что наутро их обоих посадили в колодки.

Это был первый случай, когда Инэрис поругалась с Дереком.

– Надо было его убить! – говорила она.

– И что? – возражал ей Дерек устало. – Нельзя убивать всех, кому ты не нравишься, Ис.

Инэрис была не согласна. И дело тут было не в том, что царьку не понравилась лично она. Дело было в том, что она не понимала, как можно спускать и терпеть обиды. Раньше, когда она была выше всех, смотревших ей вслед, чужое мнение никогда и не трогало её. Теперь же оно оказалось неожиданно обидным, тем более, что касалось человека, который был ей дорог. Однако сам Дерек не считал нужным вступать в спор, и эта бессильная покорность доводила Инэрис до исступления.

Инэрис запомнила этот случай и с тех пор, если видела, что местный король земель склочен и капризен, попросту стояла в стороне, позволяя Дереку самому расплачиваться за своё смирение. От этого было не менее противно, чем если бы саму её заковали в колодки, но и стоять за того, кто не желал защиты, она не хотела.

И теперь, спустя двадцать лет совместных странствий, Дерек продолжал говорить ей, что есть вещи, которые неподвластны им. Инэрис молчала, не желая спорить. Тем более, что в самом деле не могла ничего изменить.