Танцуй, детка! - стр. 9
2. 2
Я захожу в свою крошечную квартирку, и маленький пушистый комочек бросается мне под ноги.
– Соскучилась, Китти? – глажу мою персиковую любимицу, которая трётся о джинсы и тычется чуть влажной пуговкой носика в пустые ладони. – Я тебе кое-что принесла, постой-ка, – начинаю я рыться в недрах своего бездонного городского рюкзака, пока не достаю оттуда пачку её любимого корма, который всегда покупаю с зарплаты.
Выдавливаю сочное содержимое пакетика в кошачью миску на микроскопической кухоньке и, пока Китти с громким урчанием набрасывается на обожаемое лакомство, наливаю воду в электрический чайник. Достаю из бумажной коробочки предпоследний пакетик с мелиссой и бросаю его в свою любимую чашку с рисунком Эйфелевой башни на боку. Наливаю кипяток и вдыхаю лимонно-мятный пар, поднимающийся дымным облачком над чашкой. Сажусь за кухонный столик и смотрю в ночное окно, где вдалеке шумит и дышит моё любимое море. Я делаю небольшой глоток и вспоминаю, как давным-давно, наверное, совсем в другой жизни и в другом теле, мы ездили все вместе в Париж и жили в самом центре вечного города, завтракали тёплыми нежнейшими французскими круассанами прямо на балконе пятизвёздочного отеля и любовались парящей где-то рядом громадой Эйфелевой башни. Мы были в Лувре, Диснейленде, Версале, и в предпоследний день я заставила вас – буквально силой потащила за собой – пойти на Эйфелеву башню. Вы все громко возмущались, упирались, но всё-таки отстояли полуторачасовую очередь, чтобы с высоты птичьего полёта рассмотреть крошечные бульвары и домики моего любимого Парижа. Твоего любимого Парижа. И теперь у меня осталось на память одно сделанное нами селфи, где мы вчетвером еле влезаем в кадр: смеющиеся, с растрёпанными и развевающимися на ветру волосами, а за нашими спинами взмывает ввысь прекрасная ажурная стрела инженера Эйфеля... А потом внизу, у подножия башни, мы купили в лотке у торговца-синегальца две одинаковые кружки. У нас ведь всё всегда должно было быть одинаковым, правда?
Вечер и чай успокаивают меня, милая пушистая Китти трётся о мой бок, тихо мурлыча, и я почти готова забыть обо всех проблемах, как тут тренькает телефон, и я читаю сообщение от Ланского: «Мы ждём тебя в субботу». Вернувшись обратно в свою жизнь и малюсенькую комнатку, которую я едва могу себе позволить снимать, достаю из рюкзака всё заработанное на сегодня и начинаю пересчитывать. Ну что же. Я очень надеюсь, что этого хватит до следующего раза...
Смотрю на часы: уже три ночи, и мне остаётся спать всего четыре часа. Стоя под обжигающе горячим душем, я стараюсь смыть с себя все сегодняшние липкие, мерзкие взгляды, отвратительные прикосновения Бошана и приторное дыхание Артура. Моё тело становится розовым и невинным, и я снова представляю себя беззаботным подростком, укутанным в кокон любви и внимания. Растираюсь жёстким полотенцем и вижу, как порез на бедре снова начинает кровоточить, напоминая о событиях минувшего вечера. С досадой ищу в шкафчике пластырь и заклеиваю тонкую ранку несколькими кусочками липкой ленты. Надеюсь, до утра пройдёт, хотя шрам может и остаться.
Укрывшись пушистым пледом и обняв урчащую тёплую Китти, я наконец-то засыпаю.
Открываю глаза от яркого, слепящего света и первые минуты не могу сообразить, где я оказалась, пока не привыкаю к жару софитов и не понимаю, что стою посреди сцены в своём клубе «Нью-Йорк 56». Только сегодня я не слышу обычного пьяного гула голосов и музыки на заднем фоне. Ресторан пуст, и я вглядываюсь в холодную тишину зала, пытаясь вспомнить, как здесь очутилась. Мне становится очень холодно, я обнимаю себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться, и тут с ужасом осознаю, что стою абсолютно голая посреди огромного клуба! Страх и ледяная тьма крепко держат меня, я вижу свой обнажённый живот, опускаю руки, чтобы ладонями прикрыть пушок в самом низу, а за разметавшимися на груди волосами стараюсь спрятать испуганные и затвердевшие от холода соски. Пытаюсь сделать шаг, но ноги не слушаются, и я вижу, что мои лодыжки обвиты толстой верёвкой, конец которой тянется к краю сцены, и её крепко держит в одной руке Арчи, а во второй – микрофон. Сегодня хозяин одет в чёрный смокинг и цилиндр, а глаза его смотрят сквозь меня пустыми глазницами.