Танцовщица - стр. 15

– Я не помню, по-моему, что я красивая взрослая девушка, – сочиняла на ходу Катя. Врать было неудобно, Катя уже чувствовала, что краснеет, и надеялась, что это спишут на волнение.

– Хорошо, – сухо сказала женщина. – Вот бумага, пишите.

– Что именно? Как это пишется?

– Я, Сомова Екатерина Игоревна, ненавижу своего отчима и хочу его посадить в тюрьму за то, чего он не делал.

– Что? – воскликнула Катя, выронив ручку. Сердце заколотилось где-то в голове.

– Ну, между нами девочками, – понизила голос женщина, – у вас отличный отчим, который защищает вашу мать от вас, взрослой избалованной девицы. И за это вы хотите его посадить. Так?

– Нет! Вы ничего не понимаете! Зачем вы так говорите?

– А мне кажется, это вы не понимаете! Майор Федоров, что скажете? – обратилась она к коллеге, который до того тихо сидел за спиной Кати. Девушка резко обернулась и смутилась под хмурым взглядом мужчины.

– Позвольте вас спросить, юная леди, – тихо, но с отчетливой угрозой в голосе спросил он. – Вы понимаете, что если вы напишете это заявление, и вашего отчима признают виновным, его отправят за решетку лет на десять. Возможно, он там умрет. Вы это хорошо понимаете? Вы хотите именно этого?

Катя молчала, сердце судорожно трепыхалось, лицо пылало.

– Она хочет, чтобы его не было в доме любой ценой, – отозвалась капитан Минина. – И ей плевать, что она может его уничтожить. Но это ладно, он ей человек чужой. А вот то, что она при этом может сломать жизнь своей матери, ей в голову не приходит. Надо же быть такой подлой бессердечной дрянью!

– А еще ей, видимо, не приходит в голову, что на суде ее будут допрашивать. Во всех подробностях. Возможно, попросят пройти детектор лжи. И он покажет, что она врет, – жестко сказал мужчина. – И тогда ей самой впаяют срок за лжесвидетельство. А это судимость на всю жизнь. Девочка, ты так хочешь стать уголовницей?

– Да и мать ее бросит после этого, в детдом сдаст только так.

– И правильно сделает. Вы бы простили свою дочь, капитан, за такие выходки?

– Нет, конечно, – фыркнула женщина презрительно. – Выгнала бы из дома однозначно. Или хотя бы на работу, пусть сама себя обеспечивает.

– Так что пишите, конечно, если хотите, – разрешающим жестом показал майор на бумагу. – Если в ваших словах есть хоть капля правды. А мы примем и зарегистрируем заявление.

– Вот бумага, – хищно улыбнулась девушке капитан Минина, протягивая лист.

– Можно, я еще подумаю? – растерянно проблеяла Катя, осторожно положив лист на стол.

– Подумайте, – сухо ответила капитан, кивнув на дверь. Девушка выскочила в коридор. – Ну и как тебе этот кадр? – грустно спросила она коллегу.

– Охренеть, – покачал головой майор. – Прав ее отчим, она действительно злобная ленивая кобыла.

– Без мозгов к тому же, – усмехнулась капитан. – Заявление она пришла писать, а врать не научилась.

– Может, просто переходный возраст? А тут еще мать с новым мужем.

– Так всем нелегко бывает, но не до такой же степени! Переходный возраст, как же. Холодная избалованная дрянь. Пороть ее надо было в детстве нещадно. Жаль, теперь уже поздно.

– Ну, может, отчим все же сможет заняться ее воспитанием, нормальный вроде мужик.

– Если падчерица решит объявить ему войну, он может и сдаться. На фига ему такая радость? Вдруг завтра опять придет и снова захочет что-то написать? Или еще что придумает. Его-то оправдают, конечно, но нервы потреплют.