Танцовщица - стр. 5

– Да вы…, прости, ты – мужчина видный. Какой же дед? – улыбнулась она краешком губ.

А… мой котеночек-то игривый. Так бы и утащил поиграться. Но… придется потерпеть, а то убежит еще.

– Ты сказала, переезжать сюда планируешь. Но я видел тебя в городе. Месяца три назад.

– Так вот к чему песня про девочку-видение, – догадалась умница.

– Точно, – кивнул я. – Только ты не обернулась тогда. На автобус торопилась.

– Мы с ансамблем к вам выступать приезжали в пионерский лагерь, – пояснила она. – На день славянской письменности и культуры.

– Пионерский? Разве они сейчас так называются? – сказывалось отсутствие у меня детей, не слишком был я подкован во всей этой теме.

– По-другому, – пожала плечиками Алина. – Но мне так привычнее.

Наш разговор прервал стук в дверь. Пришел тот, за кого я изрядно волновался с самого утра. Руслан. Попросил его немного подождать, и сам повел девушку в зал, где обычно репетировали танцовщицы.

– Похоже, ты приносишь удачу, Алина Озерова, – нагло взял ее под локоть и даже через ткань пиджака ощутил тепло ее нежной кожи. – Кстати, у нас в клубе нет ни одной Алины. У тебя редкое имя.

– У меня редкое!? – засмеялась она, не стремясь избавиться от моей хватки. – Спартак. Вот это действительно редкое имя.

– Мамина идея, – признался я. – Фильм о гладиаторе произвел на нее неизгладимое впечатление. Особенно сцена, когда Спартак приказал своим воинам сплести лестницы и канаты из виноградной лозы, а затем спуститься по ним с Везувия прямо римским легионерам на головы для того, чтобы разбить непобедимое ранее войско.

– А мне больше нравится сцена, когда Спартак велел забросать непреодолимый ров трупами убитых людей и лошадей, тем самым получив возможность с помощью этого жуткого моста открыть путь к свободе.

– Значит, тоже фильм смотрела.

– Нет. Книжку читала, – скромно потупилась Алина.

Еще и умна… Похоже, я нокаутирован.

Позже, когда вернулся в кабинет, Руслан поинтересовался у меня:

– Кто эта девушка?

– А это мое, – пресек я чужую заинтересованность.

Три дня ушло на подготовку. Слишком много, когда на кону жизнь сестры и племянника. Убогий Четвертков меня не интересовал, лишь бы забрать Лёлика у его отвратительного папаши. После разговора с Ваграмом поехала к Олесе. Младшенькая выглядела ужасно, прикладывалась к бутылке. Я и не надеялась, что Геннадий все-таки объявится и оградит семью от того, чего сам и наворотил. Придурок полный.

В квартире у сестры было грязно так, будто тут ежедневно собирается притон.

– Олесь, я достану денег, но мне потребуется уехать, – сообщила ей без подробностей, как придется доставать рублики. – А ты не догадываешься, где может скрываться твой муж с ребенком?

– У него столько приятелей, что Генка у кого угодно может отсиживаться, – угрюмо пробурчала Олеся. – Мне их хаты неведомы.

Сестра никогда не отличалась изяществом манер и чистотой речи, но сейчас в этой замызганной квартире, я впервые осознала всю степень ее падения и деградации.

У кого-то из соседей за стеной заплакал ребенок. Мужской голос прикрикнул на него.

– Разве у вас в подъезде есть еще малыши, кроме Лени? Ты мне не говорила.

– К старухе Никаноровой дочь с зятем приехали. Это их отпрыск орет.

– Олесь, ты плохо выглядишь. Ложись спать. Я все улажу. Вернем Лёлика и отправим вас к бабушке. Мама давно ждет, чтоб ей внука привезли.