Там кедры врезаются в небо - стр. 6
– Тайга как тайга… – пожав плечами, буркнул Саня.
– Не просто тайга, а огромный, красивый дом для всех зверей и птиц.
Лёшка хорошо знал всех воробьиных и говорил Сашке, когда тринькали клесты, свистели синицы, выдавали переливающиеся трели щуры, чичкали чечётки или цвикал поползень. Санька удивленно поднимал брови, оттопыривая нижнюю губу, потом, не выдержав, спросил:
– А ты отколь всё знаешь-то?
– Я певчих птиц в детстве держал, воробьиных практически всех по голосам знаю. Знаешь, чем клест-еловик от обыкновенного, или, как ещё говорят, сосновика, отличается? Еловик – клинь-клинь голосит, а сосновик – тринь-тринь!
– Хм, да я их в глаза-то ни того, ни другого не видал!
– У них клювы перекрещиваются, специально природа так задумала, чтоб им семена из шишек ели и сосны ловчей доставать было.
– Тебе диплом на кафедре биологии у Богородского писать надо, по птицам!
– Так я к нему и записался дипломником!
– А ты у кого? – спросил Лёшка.
– Я у профессора Литвинова! – гордо ответил Сашка.
– Литвинов личность серьёзная, не зря его все студенты боятся! Он тебя своей наукой замучит. Сам зоологом станешь! Ну, или ботаником! Ха-ха!
– Сам ты ботаником станешь! – грубо отрезал Саня.
Сашка был на их курсе отличником, хотя и не был зубрилой, как некоторые. Учёба ему давалась легко, память была отменная, ему было достаточно услышать или прочесть один раз, и информация надежно сохранялась в его голове. Хотя он не отличался от других, курил и выпивал на студенческих гулянках, мог и крепким словцом иногда завернуть. Лёшкина же память была другой, выборочной, к нему прилипала только интересная информация, хотя учился тоже без особой напряги, но часто пропускал не интересные ему лекции, а перед сессией судорожно заполнял эти пробелы учебниками.
Вернувшись в зимовьё, они обнаружили спящего Анатолия, с головой накрытого ватным одеялом, на углу печки стояли горячая похлёбка. Откинув одеяло, Толик закурил, затем спросил:
– Ну что, студенты, сколько соболей насчитали?
– Плотность хорошая, перепромысла нет! – пояснил Сашка.
– А кто его тут изводить-то будет? Охотятся любители, рядом Монголия! Там вообще на него никто никогда не охотился! Завтра туда сбегаем, я вам покажу, сколь там его, – просто ужас!
– А за это ничего не будет? – настороженно поинтересовался Лёшка.
– Тут пограничников-то нет, они только летом раз в три месяца на конях проедут, ну даже если встретят тебя, водки выпьют, ежели нальёшь, да довольные уедут! Это же наша шестнадцатая республика! Они, где граница-то проходит, точно не знают! Их там три линии идёт, а какая из них, мало кто точно скажет! – спокойно сказал Анатолий.
– Так, что не дрефь, Лёшик! – с ехидцей в голосе добавил Санька.
Утром следующего дня, позавтракав и покидав вещи в рюкзаки, они отправились дальше. На этот раз студенты взяли с собой только самое необходимое: котелок, хлеб, сало, чай, сахар и три капкана. Больше капканов они в посёлке не нашли. Лыжню прокладывали по очереди, но в основном, конечно, доставалось Толику, он всё-таки был самым натренированным во время долгих промысловых сезонов. Лыжи у него были легкие, самодельные, из ели, да и сам он был помельче и полегче студентов, поэтому почти не проваливался, шёл без устали и остановок. Когда ребята меняли его, он нервничал, что те идут медленно, и, немного отдохнув, снова вырывался вперед.