Там, где мы служили - стр. 15
Джек посмотрел вверх. До гребня холма оставалось еще метра три некрутого подъема.
– А туда не поднимемся? С гребня видней…
– Видней, – кивнул Андрей. – Если бы то просто холмы… ну, как сопки у нас – так и пошли бы. А тут смотри – между сопками молодой лес.
– Ну и что? – не понял Джек.
– Ну и соображай. – Андрей приостановился, не опуская пулемета. – Допер?
– Допер, – кивнул Джек. – Снизу, из рощ, нас на гребне будет видно, как терьера на снегу. А мы в рощах никого не увидим. А нас ведь за этим и послали…
– Подсекаешь. По-шли… А самое главное, Джек, запомни: в таких холмах не верят ушам. Если стреляют за спиной, значит, могут стрелять где угодно. Хоть под ногами.
С этого момента он умолк. Шагал впереди, метрах в десяти, и его спина – кстати, не такая уж широкая – была совершенно неподвижной. Он смотрел вниз, в распадок, где кипела неожиданно яркая в тусклом окружающем мире зелень переходящих одна в другую рощ.
Шли долго, не меньше часа, в полной тишине. Внизу, чуть позади, иногда взлетали птицы – там двигался головной дозор и основная часть отряда. Да и на противоположном холме, в сотне метров справа, иногда различалось движение – Эрик и Жозеф. Они двигались небыстро, равномерно, и на фоне склона холма были практически незаметны.
– Поглядывай на тот гребень, – бросил вдруг Андрей. Хотел еще что-то сказать и вдруг упал на колено. – Оппа! Прикрой.
Джек уже понял: сейчас его единственная задача – от и до выполнять все, что скажут. Упав на левое колено, он нацелил автомат на рощу внизу.
– Хорошо ходят, – сказал Андрей. – Иди посмотри. Стоянка. Как подошли – пес его… А вот как свалили – смотри. – И, отойдя чуть в сторону, достал «уоки-токи».
След мотоцикла на траве прочитывался легко. И направление его Джек мог определить. Ну и…
– Ну и что? – спросил он. – Это мотоцикл снайпера ждал?
– М… угу. – Андрей вертел в пальцах веточку.
– А нам-то что? – добивался Джек. – Умотали они, и…
– Выхлопным пахнет. Принюхайся.
Джек добросовестно понюхал:
– Н-не…
– Пахнет, пахнет. Все другие запахи этот забил… А вот веточка, которую махди грыз. Пахнет от нее гнилыми зубами. И влажная. От слюны. Полчаса назад они тут были… Палочку эту, – он подкинул веточку и бросил ее в сторону, – грыз махди лет двадцати пяти, безалаберный, но с хорошей реакцией. Ниже меня на голову.
Джек, слушавший все эти разглагольствования как откровение, грустно сказал:
– Так я никогда не смогу.
– Не сможешь, – неожиданно сказал Андрей. – Этому надо с детства… даже не учиться, просто жить среди этого. Я ведь родился знаешь где? На Дальнем Востоке. Знаешь, как наша деревня называется? Занадыровка. А стоит на сопке Амба над речушкой Каюк. Не шучу, честно! – Он засмеялся, но Джек не понял, в чем юмор. – Отец меня на охоту с шести лет брал… Дик – тот тоже умеет, но похуже меня. И все-таки многому можно научиться. И научишься. А пока пошли-ка дальше. Впереди бой.
– Бой? – Джек нахмурился.
– А как же… Днем они долго не ездят, боятся наших вертушек. Значит, заныкались неподалеку. А неподалеку – Файран. Деревушка такая… если это можно назвать деревушкой… Вот там они и есть. – Он сделал шаг и весело сказал: – Так и воюем. Теперь главное – не напороться.
Они зашагали дальше. Но теперь Джек шел, словно на пружинах. О том, что впереди бой, было сказано так буднично, так спокойно… И ничего не изменилось кругом. А что должно было измениться? Природе-то на людей наплевать, особенно после того, они с нею сотворили в последние полвека. Люди могут резать и стрелять и друг друга, и кого угодно посреди вот таких холмов, в рощице, на берегу ручейка – и их крики, их боль, их кровь так и останутся их. Предельно чужими и холмам, и рощице, и ручейку…