Таль 11. Зов души - стр. 24
Отец от горя чуть с ума не сошел, все рвался мстить, метался из стороны в сторону, как оглашенный. А только кто ж поймет, кому мстить-то… Смутное время было под конец правления прежнего короля, беззаконное. Уговоров он слушать не стал, поехал сам то место, где жену с сыном потерял, осмотреть. Однако одного его родичи не отпустили, пару охотников толковых с ним отправили. Те рассказывали, что ходил отец долго по стоянке неприкаянный, а потом плакать да кричать начал, все и всех проклиная. И в первую очередь себя за то, что любимых своих не уберег. Еле увели его оттуда силой.
На следующее утро он уехал, нечего ему тут было без жены да ребенка делать. А спустя месяц письмо в город от старосты пришло, что в день отъезда за околицей младенца нашли, который на большом листе травой укрытый лежал с лицом, в ягодном соке перепачканным, да ножками бодренько сучил. Деревенские поначалу его в реку скинуть хотели, уж больно они заморышей не любят, но староста велел приютить, покуда ответ на письмо не придет. Так что если признает отец сына да забрать захочет, пусть забирает, а если не нужен ему заморыш, то в реку поганцу дорога.
– У меня родимое пятно на спине есть, по нему меня отец и узнал. Правда, забрать только через два месяца смог, – закончил рассказ мой собеседник. – Деревенские все это время Листом звали, человеческого имени дать не захотели, а отец потом решил не менять ничего. Вот так и получается, что меня лесовик спас, с той бойни страшной унес, кормил, поил несколько дней, а потом людям вернул. И еще я с тех пор практически не болею.
– Жуть какая, – покачала я головой. – Это же просто дикость. Да и разбойники эти какие-то невменяемые. Хотя… может они другими и не бывают.
– Скорее всего, это тоже местные были, – вздохнул парень. – Может, и не с этой деревни, а может и оттуда кто. Или ты считаешь, что разбойники по лесам живут?
– Ну… я как-то об этом не думала. А ты, значит, с лесовиками и водниками теперь общаться можешь. А с домовыми?
– И с ними, и с луговыми тоже. Ну, когда они сами не против, конечно. Но они во мне что-то такое чуют, видимо, и обычно приходят.
– А вот мне домовой показываться не хотел, хотя по дому и помогал. Жалко, я была бы не прочь пообщаться.
– Думаешь, получилось бы? Ты же не заморыш.
– Не знаю. С аркшаррами получилось же.
– С аркшаррами?! Ты это серьезно?
– Абсолютно, – кивнула я. – Если хочешь, на каникулах в гости к ним сходим, расскажешь Ясе свою историю. Я тебя научу.
В этот момент перед нами в воздухе, расширяясь из точки, заклубилось белесое облачко, похожее на густой дым, а спустя несколько секунд из него в ручей выпал мужчина. Прокомментировал он это широко известным утверждением на орковском, что жизнь – выгребная яма, до краев заполненная результатами жизнедеятельности. Причем использовалось для этого всего два рифмующихся слова, и прозвучали они с эльфийской певучестью.
– Вейлер?! – изумилась я. – Что вы здесь делаете?
Ручей хоть и был относительно мелким, но вымок эльф почти до самых ягодиц и со стороны смотрелся забавно. У меня в голове неуместно крутилась фраза «Брюки превращаются, превращаются брюки…» из старой комедии, а еще я представила телохранителя в тех самых шортах, и понадобилось призвать все свое самообладание, чтобы не начать улыбаться.