Таксидермист - стр. 10
Сказал я это все таким уверенным тоном, что водитель не стал даже перечить, а заглушил мотор и принялся ждать моего возвращения.
Я поднялся с земли, прихрамывая, дошел до подъезда, открыл ставшую неимоверно тяжелой дверь, медленно поднялся не третий этаж и позвонил в дверь.
– Где ты был? Я уже все больницы, все милиции обзвонила! – завопила, увидев меня, жена.
– Немного перепил, – попытался я соврать и фальшиво улыбнулся. – Там внизу такси…
– Да у тебя же кровь идет из уха, – снова завизжала жена так, что в голове у меня с новой бешеной силой застучало. – Где ты был?!
Глава 2. Свободная птица.
После этого случая я до начала декабря промаялся на больничном.
Естественно, ни в какую милицию я не пошел, да и врачам ничего рассказывать про события, случившиеся в огороженном бетонным забором парке, тоже не стал и вообще попытался предать полному забвению тот неприятный вечер и проведенную мною ночь на свежем воздухе, однако, сделать это оказалось довольно-таки сложно, и в первую очередь потому, что моя жена забывать все категорически не желала и каждый раз приходом сумерек начинала плакать, отчего квартира тут же, как большой тонущий корабль, погружалась в болезненную скорбь, а мои виски каждый раз при этом сдавливала пульсирующая боль.
– Такое ощущение, будто у нас в доме покойник! – не выдержав, как-то раз заорал я. – Хватит! Да! Ты права! Все могло закончиться очень даже плачевно, но слава богу, все обошлось! Значит, оплакивать меня не стоит. Жизни надо радоваться, а не скорбеть понапрасну.
После этого случая слез я больше не видел. Может быть, Татьяна и переживала, и плакала, но делала она теперь это в одиночку – чтобы не вызвать повторной вспышки моего гнева.
Жена, конечно, поначалу всячески уговаривала меня пойти в милицию и написать заявление, но я наотрез оказался это делать в первую очередь потому, что желал только одного – поскорее забыть все это как страшный сон.
И все же забывался тот случай с большим трудом, и это было связано не только с последствиями переохлаждения и простуды, но еще и с моими душевными переживаниями. Надо сказать, наорав на жену, я попал в сети, которые сам же и расставил. Теперь я все свои волнения и переживания таил глубоко в себе и даже заикнуться о них вслух не имел уже никакого права.
Надо признаться, я еще долгое время после выздоровления не мог спокойно войти в многолюдный торговый центр или в холл кинотеатра, опасаясь ненароком в толпе увидеть того самого человека. В каждом небритом человеке на улице мне сразу же мерещился мой обидчик, а от всякого очкарика я ждал непременной агрессии. Я прекрасно понимал, что теперь бояться мне в общем-то уже нечего: в присутствии жены, да еще при людях незнакомец, даже если и увидит меня, вряд ли на меня набросится, но, непонятно почему, я все-таки считал, что после встречи с ним в моем мозгу что-то обязательно и непременно лопнет.
При этом, видимо, из-за перенесенного стресса и сильнейшего желания забыть об этом ужасном происшествии, по истечении какого-то времени я вдруг осознал, что совершенно не помню лица этого придурка. И если бы меня сейчас попросили подробно описать лицо этого человека и составить фоторобот, я не смог бы этого сделать. Вообще бы не смог!
Я знал, что незнакомец живет где-то в нашем городе, может быть, даже бродит по тем же улицам, что и я, и в глубине души осознавал хоть и маловероятную, но все же вполне реальную возможность еще одной встречи с ним.