Такой забавный возраст - стр. 28
У нее, у Аликс, в доме собралась целая толпа именно таких матерей, каких она часто видела в аэропортах и глубоко презирала. Густой макияж, горы багажа (цветастые саквояжи «Вера Брэдли», обложки для паспортов «Лили Пулитцер»), пробковые сандалии на платформе, полиэтиленовые пакеты с сувенирами, которыми эти особы наглухо забивали багажные отделения над головой. Они звучно окликали мужей сразу по приземлении – или чтобы известить их, что уже добежали до выхода на посадку. В самолете они торчали в проходе, мешая другим пассажирам («Ты все взял? Ничего не забыл? Имей в виду, вернуться мы не сможем!»), а в туалетных кабинках подолгу обстоятельно устилали сиденье туалетной бумагой, вместо того чтобы, как Аликс, считавшая это физическим упражнением, просто присесть на полусогнутых над унитазом.
У самой Аликс даже прогулочной коляски не было, пока она не забеременела во второй раз. Она идеально паковалась, в коротких поездках обходилась, как правило, одним маленьким рюкзачком и часто писала Питеру из аэропортов, что поменяла рейс, чтобы быстрее добраться домой. Поэтому теперь, озираясь в своей гостиной, Аликс спрашивала себя, сможет ли она здесь, в Филадельфии, почувствовать себя дома? Сумеет ли по-прежнему ловко совмещать материнство и бизнес в окружении таких клуш – из тех, кто вечно задерживает очередь на проверку безопасности, потому что забыли снять верхнюю одежду?
Аликс стояла у двери, пока родители втискивали детские ножки в обувь, а дети уже начинали рыться в своих пакетах с подарочками. Когда гости, прощаясь, целовали ее в щеку и жали руку, она раза четыре сказала: «Нужно будет собраться, чтобы дети вместе поиграли!»
К ней снова подошла Лейни: очередной трогательный момент единения.
– Ребята, как я рада, что вы теперь с нами, – сказала она. – Давайте как-нибудь вечерком посидим за коктейлями, когда дети уснут?
Ясно было, что Лейни не только искренне проявляет дружеские чувства, но и заодно хочет заверить Аликс: хоть она и сидит целыми днями рядом с ее мужем, она за женскую солидарность, поэтому ни-ни, никаких глупостей, пусть Аликс не думает. Аликс и не думала, даже в голову не приходило, за что ей теперь стало совестно. Лейни смеялась громким смехом, от которого делалось не по себе, у нее были слишком большие, в сравнении с зубами, десны, и она то и дело восклицала что-нибудь вроде «божечки-кошечки!». Она была воплощением милоты, и, обнимая ее на прощанье, Аликс думала: Я же хочу, чтобы ты мне нравилась. Ну почему это так трудно?
Через плечо Лейни Аликс видела, как Эмира, наклонившись к маленькому мальчику, помогает ему надеть куртку.
– Мы не поиграли в мою любимую игру, – пожаловался этот пятилетка.
– Правда? – Эмира одернула ему рукава. – И какая же твоя любимая игра?
Мальчик развернулся к ней:
– Она называется «Я – убийца»!
– Круууть! – Эмира выпрямилась и поспешила в гостиную, окликая Брайар: – Брай, ты где? Скорей возьми меня за ручку!
Закрыв наконец дверь за Лейни и ее семейством, Аликс снова достала телефон. Поправка, – написала она подругам. – Ненавижу всех, кроме моего бебиситтера.
Так повысь этой девочке ставку, – написала Тамра.
Или купи Съедобный Букет, – добавила Рейчел.
Когда Брайар в тот вечер уложили спать, на тумбочке возле ее кроватки стояла чаша с золотой рыбкой – один из немногих подарков, которые избежали мешка для благотворительности. Свежеиспеченная трехлетка без раздумий назвала рыбку Ложкой и, пока ее не сморил сон, смотрела, как Ложка плавает кругами.