Такая роковая любовь. Роман. Книга 1 - стр. 2
– Ты, Надюха, точь-в-точь на мамку нашу похожа становишься.
Николай говорил ласково и не без грусти.
– Почему это?
– Говоришь как мамка. И внешне – вся в неё. Даже вон родинка та же. Николай глядел теперь на сестру ещё и с нескрываемой нежностью.
– Правда? – засмущалась Надюха, прикасаясь пальцами к небольшой висячей родинке на скуле, ближе к уху.
– Угу.
– А вот ты, Коляня, и на маму не похож, и от батяни в тебе сосем мало, – тут же заметила сестра, всё еще краснея от пристального взгляда брата. Даже он, тот которого она помнила бесштанным, теперь, став мужиком, смущал, – И домой ты после их смерти сосем приезжать перестал.
В голосе старшей сестры были грусть и укор.
– Времени у меня нету, Надюха, – приобнял её Николай. – Ты ведь не представляешь, что такое жизнь в Москве.
– Не представляю, – согласилась Надежда, послушно приникая к брату. Даже при относительно высоком росте в метр семьдесят два сантиметра, она легко уместилась у него под рукой.
Надежде шумная Москва, где она и бывала-то всего только раз девчонкой, показалась потоком сумасшедших людей. Они неслись, как растревоженный улей, и не совсем понимали для чего живут. Никто никому не принадлежал. Никто никому был не нужен. До смерти напуганная размерами города и опасностью потеряться в нем, в дальнейшем Надежда отказывалась от поездок в столицу. Сейчас она охотно верила усталости брата. Не за тем ли скрывалась его общая разочарованность жизнью?
– Коляня, а чё ты там живешь в Ма-аскве своей? – на деревенский манер растянула и разакала Надежда название города.
– А где же мне жить, Надюха? – открыто поразился Николай.
– Как где? Вот ту-та жа. Дом родительский третий год стоит без жильцов. Перехал бы сюда да зажил. И тебе проще была бы, и мне не надо была бы присматривать за ним.
– Не, Надюха, мне из Москвы не гоже уезжать. Я уже там привык.
– Так ведь сам говоришь худо там?
– Когда это я говорил что худо?
Николай силился вспомнить:
– Сёдни говорил, кода Иван тебя в Калуге встречал. Ваня так с порога и сказал напрямую, что худо, мол, тебе в столице, истосковался ты по деревне.
– Ах ты вот о чем! – вспомнил Николай, – Да не, Надюха, это я просто так сказал: с поезда. А в Москве мне не худо. Она, знаешь, какая красивая – Москва! – произнес он с нескрываемым восхищением.
– Так ты, значись, по нам сосем не скучашь?
– Скажешь тоже, глупая! Как это не «скучашь»? Скучашь, еще как скучашь. Если б не скучал, разве бы я приехал?
– Так то по делу, – не совсем поверила Надежда.
– Не по делу, а из чести, – уточнил Николай. Он развернулся и встал перед сестрой, как перед официальным лицом, – Приехал, чтобы просить вашего с Иваном благословления. С невестой познакомить. Да вот в месте отцовом побыть.
Он указал на дом.
Они стояли на просторном невысоком крыльце. Дождавшись пока взгляд сестры сменится с ревниво-обиженного на умилённый, Кравцов упёрся руками в перила передней перегородки. Прямо перед ними был большой двор, обнесённый со всех сторон плотным забором. Ставленый когда-то отцом, забор не успел ещё, за то время, что родителя не стало, ни обветшать, ни даже полинять от дождей. Ушедшие почти в один год, родители были теперь захоронены в одной могиле на деревенском кладбище за церковью.
Похоронив родителей три года назад, Николай опять вернулся в Москву. Надежда же осталась жить в соседней деревне в доме мужа, присматривая за родительской хатой и время от времени наводя там порядок. И всё время мечтала о том, чтобы младший брат вернулся издалека и поселился здесь же, в доме. Но Николай после похорон отца приезжал в Серебрянку только раз: на годовщину его смерти. Побыл пару дней, поставил оградку на могилке родителей, и с тех пор больше в родные края не наведывался. А теперь вот прислал телеграмму и приехал. Надюха, прочтя текст, по первости-то сначала обрадовалась, думала насовсем Коляня едет. А оказалось, что обманулась: братик вёз на знакомство будущую жену.